Новый поворот: скандалы Андрея Макаревича. Андрей Макаревич: Не надо из музыкантов делать революционеров
После публикации в мартовском номере «Каравана историй» интервью, в котором анонсировался выход моей книги, посвящённой юбилею «Машины времени», на меня обрушились знакомые из лагеря «охранителей». Суть упреков заключался в следующем: «Как же можно прославлять национал-предателя , позиционируя при этом себя как убежденного этатиста?».
Насчёт «прославления». Сам «Макар», читая при мне рукопись, проворчал шутливо (ну, всё же надеюсь, что шутливо): «Ненавидишь меня…»
То есть вот какое дело. Я знаю Андрея Вадимовича много лет. Это раз. И второе: никогда не готов был воспринимать мироздание в монохроме: кроме чёрного & белого есть и другие цвета. В том числе розовый + жёлтый. Исполнить рукопись по лекалам жёлтой прессы я мог бы, толк в этом знаю. Но зачем? Однако и сквозь розовые очки взирать на полувековую историю самой знаменитой отечественной рок-команды не готов.
Да и во многих оценках мы с Андреем по-прежнему совпадаем.
И в отношении к журналистскому цеху в целом, и к отдельным представителям оного в частности (допустим, к светочу либеральной мысли Айдеру Муждабаеву , в книге упомянутому).
И в любви к «битлам».
И в «диагнозе» Александра .
И в готовности ненормативную лексику употреблять.
И употреблять алкоголь. Правда, любит вискарь, а я предпочитаю текилу…
Касательно украинских нацистов и геополитики - отдельный разговор: у нас разный образовательный багаж в смысле знаний географии + истории.
Но я всегда помню, что Макаревич перепахал культорологический ландшафт нашей державы основательнее, чем, скажем. Не говоря уже о прочих.
И ещё важный момент: надо отделять продукт от творца (беседовал как-то об этом со Спиваковым в контексте осмысления творчества Вагнера). Публицистические эскапады Макаревича - это одна ипостась. Полувековой путь «Машины Времени» - совсем другая история . Даже при том, что между брендом «МВ» и лидером команды многие закономерно ставят знак равенства.
Но! Но никто не равен ничему. И никому. Не удержусь от цитирования «Баллады о лицах» Градского :
«Ваши рожи и хари не скрыть за вуалями,
Не напялишь на морду изящный сюртук.
Кто из вас эпохальнее, кто гениальнее
Распознаешь не сразу, оценишь не вдруг.
Но на лицах великих морщины другие,
И в других-то местах и в других сторонах.
Они бросили камень, мы видим - круги их
Разошлись по воде - жить на все времена».
Как-то так. Мироздание капризно и многое в оценках зависит от системы координат.
У каждого своя задача. Моя как летописца - собрать мнения персонажей, жизненные траектории которых на протяжении последнего полувека совпадали с маршрутом «Машины» . Что я и сделал в книге. Результат труда понравится не всем, но это в конце концов рукопись, а не купюра в сотню баксов.
Четверо мужчин едут в машине из Москвы в Одессу. Казалось бы, чего там может быть интересного. Да именно то, что "Квартет И" не умолкает ни на минуту и не дает отдышаться после очередного меткого замечания. Им по сорок лет и у них накопилось много забавных и иногда грустных вопросов к жизни. Титр выбрал лишь несколько, а цитировать хочется все подряд:
Поэтому в детстве было так здорово. Ну потому что было понятно, что хорошо, а что плохо. Ну как вот: выучил ты уроки – молодец, бабушку через дорогу перевел – да умничка. Мячиком разбил стекло – плохой.
Логично.
А сейчас? Сделал ты одной женщине хорошо, а другой от этого плохо.
А вообще все делал для третьей, а ей все равно.
С какого-то времени появился этот вопрос «Зачем?» Вот раньше тебе говорили: «Слушай, я с двумя девушками познакомился, у них квартира свободна в Отрадном, посидим, выпьем! Поехали!» Ты сразу ехал. Если бы тебя спросили «А зачем?», ты бы сказал: «Как зачем? Ты чё, дурак? Две девушки, отдельная квартира! Посидим, выпьем, ну?!» А сейчас… тебе говорят «поехали», а ты думаешь: «Две какие-то девушки… левые. Квартира у них в ОТ-РАД-НОМ! Это ж ехать туда, пить с ними… потом то ли оставаться, то ли домой… завтра на работу. Зачем?!»
Раньше мне родители что-то запрещали, сейчас - жена. Когда я уже повзрослею?
Вот пока ты её добиваешься - она прекрасна. Но вот вы живете вместе, она утром уходит на работу и говорит: «ты мой небритыш» - или даже так: «ты мой заспанный Чебурашка», не-не… Чебура-а-фка. И вроде это так мило, но так противно.
И то, что заспанный небритыш и чебурашка - это натяжка.
Не-е, Лёш, это «натя-я-фка».
«А гренка в нашем ресторане называется croûton. Это точно такой же поджаренный кусочек хлеба, но гренка не может стоить 8 долларов, а croûton - может». А дальше ты начинаешь искать хоть какой-то вкус, отличающий этот крутон от гренки. И находишь!
Говорите правду всем, кроме фашистов и постаревших одноклассниц.
Почему можно изменить только жене или мужу? Почему нельзя изменить детям? Прикинь, тебя видели выходящим из Макдональдса с чужим ребенком…
Почему Киев - мать городов русских? Не, ну русских ладно, понятно, но почему Киев - мать? Он же отец…
А я скажу тебе. Это потому, что Москва - порт пяти морей.
А она и не звонит.
Тогда запрещённый прием: «Знаешь, в Москве есть ещё красивые женщины, кроме тебя». И всё равно ничего. И так ещё сто последних смс. И самое последнее: "Неужели нельзя быть нормальной и один раз ответить?!" И всё. Перестал писать, отмучился - и тут от неё через год приходит смс: «Снег идёт. С первым днем зимы!»
Саша! Выходи во двор гулять! Мы на качелях!
кадр: Кинокомпания «Квадрат»
Ну, ты сравнил! Ту «Фанту» и эту!
Мне когда было 14 лет, я думал, что 40 лет - это так далеко, что этого никогда не будет. Или будет, но уже не мне. А вот сейчас мне практически 40, а я понимаю: действительно не будет... потому что до сих пор 14.
О! Бельдяжки. Здесь мы и заночуем.
Я не могу!
Я женат… Мне нельзя в Бельдяжки…
Почему когда она кричит из соседней комнаты: «Бу-бу-бу… Зелёные тапочки» - Я её спрашиваю: «Что?», а она мне говорит: «Зелёные тапочки!»… Ну, почему она повторяет именно эти последние два слова, которые я слышал?! КАК ей это удается?!
Я в какой-то момент нашёл точный ответ на вопрос "Почему?". Знаете, какой? "Потому что!"
Не переживай, тебе же хочется разобраться. Нормально значит все. Потому что кризис - это когда ничего не хочется. И тогда ты начинаешь хотеть чего-то хотеть.
Это ладно. Вот когда тебе не хочется хотеть чего-то хотеть - вот это кризис.
Это не кризис, это ***ЕЕЕЕЦ!
кадр: Кинокомпания «Квадрат»
Это потому что в искусстве нет объективных критериев. Вот в спорте все объективно. Пробежал быстрее всех стометровку - все, ты молодец, победитель, чемпион. И никого не интересует стиль твоего бега, хоть задом наперед. «Как-то он неконцептуально пробежал». Да пошел ты в жопу, ты сам так пробеги! «Э, не, что же он хотел сказать этими своими девятью с половиной секундами?» Что ты хрен так пробежишь! Только и всего.
Саня, но ты одного не знаешь. Как будет по-украински Венгрия?
Как?! Знаю, Вэнгрия.
Нии, Саша, Угоршчина!
А как они там живут?
Где в Украине или в Венгрии?
В Угоршчине!
Не стало будущего. Раньше, в детстве, впереди было что-то яркое, неизвестное. Жизнь… А теперь я точно знаю, что будет потом. То же самое, что и сегодня. Заниматься я буду тем же, в рестораны ходить те же, ну или в другие такие же. На машине ездить примерно такой же. Вместо будущего стало настоящее. Просто есть настоящее, которое сейчас, и настоящее, которое будет потом. И главное, что мне моё настоящее это нравится. Машины хорошие, рестораны вкусные - только будущего жалко…
Ясно! Но вот знайте, что я еду обедать с нищими духом людьми!
Вот такусенькими!!! Карлики! Пигмеи!! Скоты!!! Вот так!
Согласен! Всё, садись.
А Лёша хорошо устроился, да? И пожрёт, и будет выглядеть высокодуховным человеком!
Фильм, спектакль всегда можно остановить в какой-то хороший момент. А жизнь? Вот бы был у неё всегда счастливый конец. Не «умер», потому что «умер» - это плохой конец. Вот например, идешь ты по набережной, прекрасный день… и вдруг, за горизонтом начинают медленно подниматься титры. Ты говоришь: «Это что? Это что, всё? Подожди, подожди секундочку, а кто меня играл? Че, хорошо играл? Ну, я надеюсь, вам всё понравилось, потому что ну закончилось-то все замечательно…». Вот бы так бы.
кадр: Кинокомпания «Квадрат»
14 октября 2015
Не стало будущего. Раньше, в детстве, впереди всегда было что-то яркое, неизвестное. Жизнь! А сейчас я точно знаю, что будет потом - то же самое, что и сегодня. Заниматься буду тем же, в рестораны ходить те же, ну, в другие такие же. На машине ездить примерно такой же. Вместо будущего стало настоящее, просто, есть настоящее, которое сейчас, и настоящее, которое будет потом. И главное, что мне мое настоящее-то нравится. Машины хорошие, рестораны вкусные только, будущего жалко
Удивительно, как долго можно искать себя. Не в каком-то философском смысле, а просто себя – то настоящее, живое, непосредственное существо, которое исчезает в детстве и возвращается с мудростью и зрелостью.
Большинство людей проводят жизнь в плену, потому что живут лишь будущим или прошлым. Они отрицают настоящее, хотя настоящее - это то, с чего все начинается.
Нет прошлого, настоящего и будущего. Есть прошлое настоящего, настоящее настоящего и будущее настоящего.
Бессмысленно чего-то ждать, надеяться на будущее и врать самому же себе, говоря, что все в порядке! Жаль, что я это понял только сейчас.
Если я буду такой, как все, то кто же будет такой, как я?
С каждым годом у нас все больше прошлого и все меньше будущего. Цените свое настоящее!
С каждой минутой у нас все больше прошлого и все меньше будущего. Цените свое настоящее!
Человек всё делает наоборот. Спешит стать взрослым, а потом вздыхает о прошедшем детстве. Тратит здоровье ради денег и тут же тратит деньги на то, чтобы поправить здоровье. Думает о будущем с таким нетерпением, что пренебрегает настоящим, из-за чего не имеет ни настоящего, ни будущего. Живёт так, словно никогда не умрёт, и умирает так, словно никогда не жил.
Ахматова говорила: «Я пережила величайшую славу и величайшее бесславие и убедилась, что это одно и то же». Большинство российских деятелей культуры периодически попадают под каток травли и могут сказать о себе то же самое - даже если масштаб у них далеко не ахматовский. Некоторых это испытание ломало, а некоторые, как Макаревич, делаются только крепче.
Сейчас по случаю 50-летия «Машины времени» он согласился на несколько встреч со зрителями, одну из них вел я, так что большинство вопросов здесь не мои. Они, что называется, из зала. Мои - только в самом начале и в самом конце.
- 1953 - родился в Москве
- 1974 - отчислен из Московского архитектурного института за рок-музыку
- 1991 - выступил на баррикаде у Белого дома
- 2012 - исключен Путиным из Совета по культуре и искусству
- 2014 - стал объектом травли из-за независимой позиции «по Украине»
- 2020 - подписал письмо в поддержку членов запрещенной в России организации «Сеть»
Никто никому ничего не должен
Вот вопрос, на который нет ответа у меня самого: раньше, в семидесятые-восьмидесятые, граница пролегала довольно четко - талантливые люди были в оппозиции или по крайней мере дистанцировались от власти, бездарные к ней льнули. Что произошло сейчас, почему смазалась эта граница?
Боюсь, в семидесятые в силу нашей молодости и радикализма - или наивности, если угодно - мы эту границу сами выдумывали. В действительности ее не было. Что, не был талантлив Сергей Бондарчук?
- Он все-таки не был стопроцентно лоялен.
Стопроцентно. Максимум оппозиционности, который тогдашний художник мог себе позволить, - чтение дореволюционной философии. А что, Хренников был плохой композитор - или тайный антисоветчик? Никита Богословский со всеми своими шуточками, по сегодняшним меркам довольно невинными? Нет, ты просто не хочешь разрушить светлый мир своего детства и признать, что талант почти не имеет отношения ни к политическим взглядам, ни к морали.
Мы охотно вспоминаем пушкинские слова про «гений и злодейство», опуская факт, что это слова персонажа, - и забываем другое: «Поэзия выше нравственности - или по крайней мере совсем иное дело». Это уже от собственного лица.
- Но согласись, трудно представить художника, поддерживающего сатрапов.
Можно. Запросто. Десятки примеров.
- То есть гению необязательна гражданская позиция?
А простому человеку обязательна?
- С простого человека, скажем так, спрос меньше.
Кто будет спрашивать?
- Другие люди.
Тогда никто никому ничего не должен. У меня к слову «должен» с советских времен некоторая идиосинкразия. Все постоянно должны, вздохнуть некогда. Во всяком случае, применительно к другим я стараюсь это слово не употреблять.
- Тогда где для тебя вообще пролегает граница между хорошим человеком и плохим?
Самые простые вещи трудней всего реализуются, и я не возьмусь это определить. Хороший человек, как правило, интересен, в нем есть глубина. К нему поэтому тянет. Ну и плюс надежность - он тебя не подведет и не сдаст.
Я заметил, что в кругу моих друзей преобладают профессионалы: кто-то - лучший музыкант, кто-то - лучший журналист... То есть мне становилось интересно, как они это делают, и я к ним тянулся.
- Я вообще думал одно время, что псевдонимом совести является профессионализм.
Не совсем. Профессионализм - не самоцель. Просто есть в человеке такое отношение к делу и соответственно к людям. Другого критерия придумать не могу.
С годами я стал замечать, что круг общения резко сократился, что это мне как-то уже не нужно: это личная моя проблема или закономерность?
В молодости мы общаемся беспорядочно во всех смыслах, с годами это входит в систему, а к пятидесяти тебе уже вообще нужны очень немногие: это биология, я думаю...
В одном фильме «Квартета И» я произносил реплику - не свою, авторскую, но вполне мне близкую: в молодости кажется, что вот есть настоящее - и будет будущее. А с годами понимаешь, что есть настоящее - и будет настоящее.
- Ну нет, я еще до этого не дошел.
Значит, молодой еще. А я уже знаю, что буду общаться с этим кругом, сочинять эту музыку и ездить на этой машине.
- И жить в этой стране.
Иногда выезжая, но в общем - да.
На «Машине времени» Макаревич «едет» с 1973 года // фото: Global Look Press
- Ты можешь общаться с человеком противоположных убеждений?
Не в том я возрасте, чтобы ссориться с людьми из-за убеждений. Политика вообще не главное в человеческих убеждениях. Если мы с другом совпадаем по восемнадцати пунктам из двадцати - мы просто не трогаем эти два пункта.
Прости, но если я узнаю, что мой умный и талантливый друг ест детей... а так-то он прелестный человек, хорошо готовит... тех же детей...
Да у большинства убеждения вовсе не доходят до людоедства. В том-то и штука - они почти никак не проявляются. Нормальные люди, готовые помочь, просто им кажется, что у нас лучший на свете президент и нас все должны бояться.
Вот есть у меня такой друг, замечательный художник, искренний имперец - у него на это свои причины, отец был высокопоставленный военный, к старости эти гены проснулись. Я просто с ним не говорю о Путине.
- Нет ли у тебя ощущения, что после Путина будет хуже?
Я стараюсь не тратить умственную энергию на проблемы, решение которых совершенно от меня не зависит. Если что-то будет зависеть - буду действовать, конечно. Но на то, что будет после Путина, мы сейчас повлиять не можем никак.
Но тебя не разочаровывает, что русский фашизм никак не может оформиться? Вот, казалось, в четырнадцатом мы от него в шаге - но он опять рассосался...
Русский фашизм вообще проблематичен, потому что память о войне свежа. Есть подобные течения, на сугубо местной почве, они есть во всем мире и сейчас сильно активизируются; особенность России как раз в том, что здесь они управляются сверху. Ну, чтобы пугать ими, или чтобы делать из них спойлеров, или чтобы вовремя их возглавить, если надо будет - мало ли...
И вот эта привычка к регулируемости сверху в них настолько сильна, что сами они на самостоятельный бунт никак не способны. Им нужно финансирование, пиар, то, се... Так что если где-то и есть риск фашизации, то не у нас.
БГ стреляет очередями, я - одиночными
- Ты был знаком с Башлачевым?
Мы общались несколько часов, одну ночь, когда его ко мне привел Кинчев. У них была кассета, которую негде оказалось посмотреть, и они пошли ко мне.
Я любил его песни, он производил впечатление человека абсолютно нормального, только перед уходом вдруг спросил: у тебя не бывает так, что хочется все вообще послать к этакой матери? Я говорю: вроде нет. Он: а у меня бывает. И это последнее, что я от него слышал.
- Вопрос из зала: «Вы можете не писать?» В скобках: «Это не просьба!»
Могу, конечно. У меня много друзей, которые страшно боятся, что перестанут приходить песни. Незачем будет жить. Меня такая возможность совершенно не пугает: я могу рисовать - кстати, здесь я в себе более уверен, чем в музыке, потому что я музыкант-самоучка и до семьдесят третьего года играть толком не умел. А в графике у меня хорошая школа. Я могу писать прозу, если захочется, могу делать телепроекты, путешествовать, в конце концов...
А песни... Ну что, приходят - записываю, перестанут приходить - переживу. Я написал достаточно, мне кажется.
- БГ как-то сказал: чтобы написать хорошую песню, мне надо неделю писать плохие. А тебе что нужно?
Один приятель заметил, что Боб стреляет очередями, а я - одиночными. Свои плохие я, видимо, пишу в уме или проговариваю в прозе, а когда чувствую, что нечто получается, тогда берусь сочинять всерьез.
Как по-твоему: пробиться в советские времена было легче? Возможна ли вообще ситуация, когда человек явно талантлив - и остается в безвестности?
Запросто. Сегодня пробиться исключительно трудно, должно сойтись множество обстоятельств, потому что информационная среда гораздо агрессивней, чем двадцать лет назад.
Сегодня все ходят как в шлеме, постоянно защищаясь от этой агрессии, и пробиться к человеку с той стороны, достучаться с какими-то своими стихами, с музыкой практически нереально. Нужно или колоссальное везение, или запредельная энергия. А если учесть, что запредельная энергия обычно присуща людям малоодаренным и от них закрываешься заранее, остается только чудо.
- Как складывались твои отношения с Цоем - прижизненные и посмертные?
Посмертных не было, я не мистик. А прижизненные - очень хорошие, мне нравилась исключительная простота его внутренне сложных песен, древние корни его мотивов... И потом - я совершенно солидарен с Троицким: он был единственным секс-героем на русской рок-н-ролльной сцене. Русский рок почему-то был исключительно асексуален.
- Тебе понравился фильм «Лето»?
Чудесный фильм, и непонятно, как Рома Зверь так почувствовал Майка. Он же его не видел никогда, и съемок не осталось, - но как-то сумел сыграть его интонации, наклон головы... Нет, это классное кино про классного Майка, который так старательно меня просвещал, собирал для меня кассеты своего любимого рока...
- Еще из зала: «Стоит ли прогибаться под изменчивый мир?»
Ребята, не все советы лирического героя стоит воспринимать буквально. Что для меня естественно, для другого может оказаться неисполнимо. И я не хочу нести ответственность за то, что у кого-то не получилось.
А песня эта... я ее написал в совершенно негероических обстоятельствах, хотя, конечно, как посмотреть. Моя старшая дочь заканчивала колледж в Штатах - Franklin Marshall. И вот она позвонила мне и говорит: послезавтра выпускной вечер, все в мантиях, всё торжественно. Ко всем приедут родные, а я буду совершенно одна. Тут я вспомнил, что у меня есть виза, есть два свободных дня, и через час уже был в аэропорту. Билет купил там. И когда прилетел и сел в такую электричку, идущую из аэропорта в город, прямо в поезде сочинил эту песню. Она была про мою скромную победу над обстоятельствами, а какие масштабные выводы вы из нее делаете - ваше дело.
- Как ты вытаскиваешь себя из творческих или личных кризисов?
Я не могу себе позволить в них попадать. Все время надо что-то делать, работы все больше, времени все меньше. Я в молодости мечтал: будет время - смогу бездельничать, поеду на рыбалку... Ничего подобного. У трудоголиков не бывает кризисов, у них своя зависимость, которая, по мнению некоторых, хуже алкоголизма.
- А с алкоголем у тебя какие отношения сейчас?
Товарищеские. Даже дружеские. В силу хорошей генетики я чужд похмелью, не люблю только коньяк - просто потому, что в восьмидесятые его - или того, что за него выдавалось, - было выпито слишком много.
А вообще применительно к алкоголю у меня было только одно наблюдение. Только думаю, не попаду ли я в антисемиты... или русофобы... Я заметил, что русские, напившись, становятся злее, а евреи - добрее.
- Если евреи пьют с русскими, они, наверное, просто стараются их задобрить таким образом?
Интересно, принимается.
Сволочи играют в независимость, будучи зависимы
- Тяготит ли тебя слава?
Нет, конечно. Тяготит бестактность, если кто-то сзади хватает за плечо: «Андрюха, давай сфоткаемся!» Тут я умею говорить нет. А вообще-то известность имеет огромные преимущества. Мне одна девушка как-то сказала: «Ты небось думаешь, что в этом магазине всем так улыбаются?»
- «Она улыбается всем? Нет, только тебе».
Эту песню я не пою уже лет двадцать, она живет какой-то своей жизнью, а мне надоела.
- Ты глупеешь или умнеешь от любви?
От любви глупеют все, я не исключение.
- А я, видимо, исключение. Я начинаю понимать больше...
Понимать больше - да, обязательно. А вести себя при этом глупее, прямо парадокс.
- Кто тебе ближе - собаки, кошки или лошади?
Собаки, поскольку они у меня чаще жили. С лошадьми, при всей их красоте, я на почтительной дистанции, а кошек чаще рисую... но понимаю, что они, в общем, сволочи. Они играют в независимость, будучи тотально от вас зависимы: их холят, лелеют, кормят, дают кров, а они демонстративно смотрят сверху вниз. Этого я не люблю.
Вообще же мне ближе всего змеи - в силу красоты, ума и моего года Змеи.
- Тебе случалось задумываться о том, какую память ты по себе оставишь?
Человек, который много об этом задумывается, как минимум самовлюбленный м...к.
- Кстати, это не худшая память, какую можно по себе оставить.
Конечно! Бывает, что вообще не вспоминают...
- А бывает у тебя потребность зайти в церковь?
Нет. Я как-то не нуждаюсь в посредниках.
- А общение без посредников случалось?
Ну, я прошел индейский ритуал с ласкающим русский слух названием «Аяхуяска». Обещана была возможность задать вопрос Верховному Существу.
- И ты задал?
Мир был мне показан в виде непрерывного движения бесконечного множества кинопленок. Помню именно острое чувство хрупкости. И я спросил: «Господи, как же все держится, ведь все это очень хрупко?» На что он ответил: «Не беспокойся, все очень надежно».
Он долго душил меня, обнимая:
Старик, сколько лет, сколько зим!
Я старые песни кручу и рыдаю -
Ты просто неотразим!
Слыхал, что тебя
топтали-месили,
Несладко пришлось небось,
А вот стоишь живой и красивый -
Я рад, что все обошлось.
А он кричал: брат,
побузил - и будет,
Давай кончай саботаж,
Ведь знают все приличные люди,
Что Крым исторически наш.
Кругом враги, мы одни
на планете,
Впору начать войну,
А тут еще либералы эти
Мечтают продать страну.
Я сказал: да, конечно, о чем ты...
А он кричал: «Загасим уродов,
Андрюха, сомнений нет.
Ведь ты не из этой
жидовской породы,
Я знаю тебя сто лет!»
Я сказал: да, конечно, о чем ты...
Прости, я спешу,
я рад несказанно,
Но сегодня я весь в делах...
А потом достал телефон
из кармана
И стер его номер...
Материал вышел в издании «Собеседник» №07-2020 под заголовком «Андрей Макаревич: Мир не так хрупок, как мне казалось».
