Российские политзаключенные. Алфавитный список политзаключенных. Политические заключенные в современной России

⁰

Как становятся политзаключенными, похожи ли современные тюрьмы на ГУЛАГ и как изменились россияне за последние годы - «Бумага» поговорила с освободившимися фигурантами самых громких политических дел последних лет.

Как становятся политическими заключенными

9 мая 2011 года 19-летний морпех Денис Луцкевич маршировал по Красной площади в составе знаменной группы. Спустя год, 6 мая, уже поступив в Академический университет гуманитарных наук, он пришел на другую московскую площадь - Болотную. До этого Луцкевич на митинги не ходил, оппозиционером не был и очень хотел поступить в полк ФСО. На «Марш миллионов» он пришел за компанию с однокурсниками и преподавателями. Когда начались беспорядки, студент, с которого кто-то в толпе сорвал рубашку, оказался между двух рядов сотрудников ОМОНа. Из толпы в полицию полетели камни, омоновцы скрутили Луцкевича и еще нескольких человек. Во время задержания студент получил множество ударов дубинками.

После задержания и больницы был суд, который оправдал Дениса. Однако через месяц, в ночь на 9 июня, в квартиру Луцкевича пришли следователи. Студента обвинили в том, что он сорвал шлем с омоновца, которого потом побили в толпе. Свидетельствовали против Луцкевича сами полицейские. При этом в интервью Esquire сам омоновец говорил , что не помнит, кто именно сорвал с него каску. Несмотря на это, Луцкевича арестовали. Потом были заявления в поддержку Луцкевича со стороны Союза военных моряков, проблемы со здоровьем в СИЗО, а также приговор - 3,5 года общего режима. 8 декабря 2015 года Денис Луцкевич вернулся на свободу спустя 1277 дней.

«Болотное дело» - самый крупный судебный «политический» процесс, но далеко не единственный для современной России, говорят правозащитники. Например, Союз солидарности с политическими заключенными говорит о 99 россиянах, которые сейчас находятся в тюрьме или под домашним арестом по политическим мотивам, а правозащитная организация «Агора» рассказывает о нескольких десятках подобных дел на своем сайте. Их фигурантами становятся самые разные люди - от Pussy Riot до 62-летнего охранника асфальтобетонного завода, сделавшего неосторожный репост националистической статьи во «ВКонтакте».

Среди них оказался и кубанский профессор, доктор политических наук Михаил Савва. До начала 2001 года он активно работал с властью и даже занимал посты в мэрии Краснодара, но потом уволился из-за несогласия с политическим курсом и переключился на правозащитную деятельность. Савва распределял гранты кавказским и кубанским НКО, проводил просветительские мероприятия и защищал права мигрантов: «Иногда удавалось освобождать людей буквально из рабства». Параллельно он критиковал российскую власть за «дефицит справедливости», нарушения на выборах и ситуацию в стране. 11 апреля 2013 года, когда проводились массовые проверки в рамках поиска «иностранных агентов» среди российских НКО, в отношении 48-летнего профессора возбудили уголовное дело. Через четыре дня он должен был выступать в Москве на заседании президентского Совета по правам человека с докладом о проверках НКО на Кубани.

Савву обвинили в мошенничестве. По версии следователя ФСБ, он не провел социологическое исследование, на которое получил больше 300 тысяч рублей, а в Кубанском университете незаконно получил 90 тысяч рублей. Однако Human Rights Watch и Союз солидарности с политзаключенными признали дело политическим. С ними согласен и сам профессор, называющий обвинения «абсурдными». По его словам, следователи ФСБ больше интересовались зарубежными контактами ученого и планировали обвинить его в государственной измене и работе на западные спецслужбы. Савва утверждает, что они даже предлагали ему признаться, угрожая 23 годами тюрьмы и смертью на этапе. Однако профессор не согласился, получил условный срок за мошенничество и вышел на свободу спустя 8 месяцев в СИЗО.

«Ты содержишься в условиях строгого режима, притом что твоя вина абсолютно не доказана, а основания для уголовного преследования абсурдны и надуманны»

Еще больше провел в тюрьме геолог Евгений Витишко. Экологический активист, неоднократно участвовавший в выборах от «Яблока», «прославился» в 2011 году после акции против захвата участка на Черноморском побережье под летнюю дачу губернатора Краснодарского края Александра Ткачева. В ноябре вместе с другими активистами Витишко написал на окружающем дачу заборе: «Саня - вор!», «Лес - общий!», «Ткачев уходи, жулик и вор!» и «Партия воров» и отогнул две секции ограды.

Вскоре на экологов завели уголовное дело по ст. 167 УК РФ («Умышленное повреждение имущества, совершенное из хулиганских побуждений»). В июне активисты получили по 3 года условно. После этого, по словам геолога, за ним установили слежку, а его звонки прослушивали. Кроме того, Витишко получил несколько предупреждений о нарушении правил условного наказания за то, что выезжал за пределы Туапсинского района. В итоге в конце 2013 года суд заменил условный срок на реальный, а в марте 2014 года Витишко отправился в колонию-поселение в Тамбовскую область. На свободу геолог вернулся в декабре 2015 года, за это время он успел посидеть в штрафном изоляторе и получить отказ в досрочном освобождении за «халатное отношение» к прополке помидоров.

Рано утром 11 марта 2014 года трое мужчин подошли к воротам гаража ФСБ Калининградской области. Двое сцепили руки, третий на них встал и закрепил у ворот флаг Германии. После этого один из мужчин сфотографировал флаг, а его товарищ выкрикнул нацистский лозунг и вскинул руку в фашистском приветствии. Участников акции задержали на месте, при аресте у одного из них в рюкзаке якобы нашлось 356 граммов гексогена.

Задержанными оказались калининградские активисты Михаил Фельдман и Олег Саввин, а также москвич Дмитрий Фонарев. Они объяснили, что акцией хотели выразить протест против «поощрения российскими властями сепаратизма на юго-востоке Украины»: «Флаг в Калининграде - немецком до 1945 года - был вывешен по аналогии с происходящим в Крыму. Если там размахивать флагами чужой страны можно, тогда почему здесь нельзя?».

Следователи не согласились с доводами активистов и возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 213 УК РФ («Хулиганство по мотивам политической ненависти или вражды группой лиц по предварительному сговору»). Потерпевшими по делу выступили представители Общественной организации ветеранов войны, труда, вооруженных сил и правоохранительных органов Ленинградского района Калининградской области.

Правоохранители пояснили , что своими действиями активисты «лишили граждан общественного спокойствия, глубоко оскорбили и унизили чувства и политические ориентиры граждан Российской Федерации. В явной неуважительной форме, лишенной всяких основ нравственности и морали, выразили свою политическую ненависть и вражду к существующей в настоящее время политической идеологии». Пострадавший ветеран Великой Отечественной войны, которого допрашивали в суде, конкретизировал : «Напряженная политическая обстановка, а я всегда за Россию. Если у нас сегодня немцы враги, то враги, а если завтра друзья, то и я с ними дружу». В итоге участники акции получили по 1 году и 1 месяцу лишения свободы.

Больше года провел в СИЗО и петербургский руфер Владимир Подрезов. Его дело началось утром 20 августа 2014 года, когда звезда на шпиле московской высотки на Котельнической набережной оказалась выкрашена в сине-желтые цвета, а на ее верхушке появился украинский флаг. Киевский руфер Григорий Мустанг, практически сразу же , что это он забрался на здание и перекрасил звезду. Мустанг выложил в соцсети фотографию на высотке и быстро вернулся в Украину, а в России за акцию пятерых человек, среди которых оказался и Подрезов. Их обвинили в хулиганстве и вандализме.

Петербуржец частично признал свою вину, заявив, что помог Мустангу пробраться на крышу, но не знал о его планах: «Я сказал ему, что он может это сделать, но я не буду помогать ему». Еще четверо бейсджамперов, оказавшихся подсудимыми, полностью отрицали вину. В итоге Таганский суд их оправдал, а Подрезов больше 2 лет колонии. Однако в конце 2015 года суд изменил наказание на 2 года 10 месяцев ограничения свободы и отпустил руфера на свободу. Выйдя из СИЗО, петербуржец посетовал, что потерял больше года жизни: «Время потрачено. Наверно, бесцельно. В следственном изоляторе делать нечего».

Как тюрьма меняет политических заключенных

Об аресте и о жизни в колонии или СИЗО политзаключенные вспоминать не любят. Например, мать Владимира Подрезова сказала «Бумаге» , что семья «просто пытается забыть об этом», а сам руфер так и не ответил на вопросы, постоянно ссылаясь на усталость после работы. - Я думал, что времена ГУЛАГа уже прошли. Но однажды я стал свидетелем, как у меня на глазах с особой жестокостью сотрудники ФСИН избивали осужденных. В этом не было необходимости, и мотивация их действий была профилактическая. Так, на всякий случай, - вспоминает Евгений Витишко.

Согласен с ним и Олег Саввин, которому в СИЗО приходилось объявлять голодовку и спать в промороженной камере. «Фактически ты содержишься в условиях строгого режима, притом что никакая твоя вина в чем-либо абсолютно не доказана, а основания для уголовного преследования абсурдны и надуманны», - добавил он.

Первое интервью Владимира Подрезова на свободе

Колонии, по сути своей, должны исправлять людей, но ничего хорошего там нет. Зэки не исправляются в условиях зоны, где наркоты валом, а производства и каких-то других занятий нет, - вспоминает фигурант «болотного дела» Луцкевич.

Несмотря на похожие впечатления от тюрьмы, после освобождения жизни политзаключенных складываются по-разному. Например, Дмитрий Фонарев - один из фигурантов дела о флаге над гаражом ФСБ - и Михаил Савва рассказали «Бумаге» , что эмигрировали из России.

Получив условный срок в апреле 2014 года, кубанский профессор уже через полтора месяца понял, что правоохранители продолжают преследовать его. Решающим стало уголовное дело о мошенничестве, возбужденное в отношении директора образовательного центра «Левадос» Елены Шабло, где Савва читал лекции. Сначала профессор проходил по делу в качестве свидетеля, но к концу года ситуация начала меняться: «Два допроса у следователя главного следственного управления ГУВД по Краснодарскому краю не оставили никаких сомнений по поводу моих перспектив. Особенно последний допрос. Вопросы следователя начинались словами: „Признаете ли вы…“. То есть для него я уже был обвиняемым, осталось только выполнять формальности - предъявить обвинения». Не дожидаясь этого, Савва уехал из России в начале 2015 года и попросил политического убежища. После этого российский суд заменил условный срок профессора на реальный, а в конце 2015 года Савве и вовсе выдвинули новое обвинение в мошенничестве. Сейчас профессор продолжает находиться за границей и не раскрывает своего местожительства.

«Сегодня любой инакомыслящий и граждански активный человек может в любой момент оказаться на нашем месте»

Испортила тюрьма профессиональную жизнь и фигуранту дела о немецком флаге - Олегу Саввину. Он рассказал «Бумаге» , что из-за своей «экстремистской» судимости теперь не может официально трудоустроиться и работает неофициально: «Работаю где придется. Сейчас занимаюсь монтажом перил, работа не из простых».

Евгений Витишко, наоборот, оказавшись на свободе, вернулся к привычным делам. 43-летний активист также занимается геологией и экологией, играет в теннис и танцует аргентинское танго и даже будет участвовать в грядущих выборах Госдумы от партии «Яблоко». В порядке и Денис Луцкевич: сейчас он занимается созданием собственного медиа и ищет единомышленников. Более того, бывший морпех отметил, что нашел в тюрьме новых хороших друзей. Однако некоторые из старых товарищей отказались общаться с «болотником» после его освобождения.

При этом опрошенные «Бумагой» политзаключенные подчеркнули, что тюрьма изменила их психологически. Например, Михаил Савва рассказал, что после освобождения продолжает жить по тюремной заповеди: «Не верь, не бойся, не проси». При этом кубанский профессор отметил, что на него СИЗО повлияло не так сильно, как могло бы: «Помогла срочная служба в Советской еще армии, очень похожая на тюрьму». Более того, сейчас политолог вспоминает об аресте как о закономерном этапе своей биографии: «Занимаешься правозащитой в России - будь готов! Я не считаю себя случайной жертвой. В одном из писем родным из СИЗО я написал: горжусь, что они выбрали меня. Это мнение я не поменял».

Одновременно фигурант «болотного дела» Денис Луцкевич считает, что на него арест повлиял в целом положительно. «Тюрьма меня изменила, мое мировоззрение. Я стал внимательным, даже параноиком в некотором смысле. Без страха, просто много анализирую и думаю. Поэтому лучше стал понимать происходящее. А тогда я искренне не понимал, почему меня арестовывают и судят. Не понимал, потому что верил и надеялся на честный адекватный суд. Но это было первое время, пока не понял, что к чему», - пояснил он.

Несмотря на такой опыт, политзаключенные не слишком изменили свое отношение к власти. Те, кто был в оппозиции, остаются в ней, а Денис Луцкевич всё так же не состоит в партиях и не испытывает симпатий ни к одной из них. Лишь Михаил Савва отметил, что стал относиться к власти гораздо критичнее. «До ареста я надеялся на то, что при всех своих недостатках власть способна признавать ошибки и изменяться в лучшую сторону. Убедился: не способна», - пояснил профессор, назвав себя «врагом российского политического режима».

Однако все политзаключенные сходятся на том, что сама власть и Россия изменились, пока они были в тюрьме. «Случился Майдан. Включился на полную мощь пресс российской пропаганды. Я увидел, как люди начали изменяться, превращаться в кукол под этим влиянием. Нормальных, казалось бы, людей втягивало в истерику: „Крым наш!“ и „Россия в кольце врагов“. Способность критически мыслить теряли даже те, кто по полгода каждый год живет за границей. Меня удивляло, как можно существовать с такой мешаниной в голове. Но им пока даже нравится!», - говорит Михаил Савва. Согласен с ним и Луцкевич: «Люди изменились. Народ был более активным и сплоченным. Сейчас кажется, что либо людей устраивает ситуация, в которой мы оказались, либо люди не думают, руководствуются инстинктами и надеждами, что скоро нефть подорожает, санкции снимут, рубль вернется к 30 за доллар, экономика расцветет - и мы их всех нагнем».

Иногда кажется, что маразм уж больше не крепчает, а окреп и укоренился окончательно. Я согласен, что даже нахождение на свободе в России можно условно именовать „свободой“ - это просто более мягкий режим содержания, который всё более ужесточается по мере принятия новых репрессивных законов. Сегодня любой инакомыслящий и граждански активный человек может в любой момент оказаться на нашем месте, - подытожил Олег Саввин.

I.Содержание политических преступников в местах лишения свободы в Российской империи в 1880-1917гг: государственные циркуляры общеимперского уровня.
До революции было издано несколько циркуляров о содержании политических заключенных. Одним из более ранних является циркуляр, изданный 13 июля 1880 г. (№ 240): «Временные правила о содержании и пересылке политически неблагонадежных, предназначенных к ссылке». Эти правила касались главным образом пересылки арестованных в административном порядке по политическим делам. Согласно «повелению» Александра II 28 июля 1879 г. эти правила разрешали на таких пересыльных, не исключая лиц привилегированного сословия, надевать во время пути наручники в случае обнаружения намерения к побегу или неповиновения. Эти же правиларазрешали вопрос и о весе того багажа, который мог брать с собой политический ссыльный — 5 пудов. Но уже в 1889 году вес багажа был уменьшен до тридцати фунтов, а для осужденных в каторжные работы — только до пяти фунтов.
Более подробно условия содержания политических заключенных были определены 29 февраля 1886 г. «Правилами содержания политических арестантов в губернских и уездных замках и пересыльных тюрьмах». Эти правила отделяли политических от уголовных, подследственных и административных от осужденных. Эти правила внесли ограничения и в чтение книг политическими арестованными: допускались книги «лишь серьезного и научного содержания», а для приговоренных к каторжным работам правила усиливали дальнейшие ограничения, допуская к таким осужденным лишь книги «духовно-нравственного содержания». Чтение газет и журналов запрещалось.

Видя, что режим в тюрьмах ослабевает и ситуация выходит из-под контроля администрации, Министерство юстиции, в ведении которого с 1895 г. находились указанные места лишения свободы, в 1904 г. утвердило "Правила о порядке содержания в тюрьмах гражданского ведомства политических арестантов". "Правила" предусматривали более строгую изоляцию для политических арестантов по сравнению с уголовными, однако администрация тюрем была часто не в состоянии обеспечить строгие правила выполненияиз-за общественного давления, переполненности тюрем в 1910-1913гг. и неразберихи на местах. Итак,

Находившиеся в предварительном заключении политические арестанты должны были содержаться в местах заключения на основаниях, установленных для соответствующих категорий общеуголовных арестантов, с изъятиями, изложенными в указанных Правилах.

Во время проведения дознания или следствия политические арестанты должны были содержаться в особых камерах по одному и, по возможности, изолироваться от других категорий на прогулке, в церкви, комнатах для свиданий и т. д.

Политическим арестантам дозволялось носить собственную одежду, белье, обувь и пользоваться собственными постельными принадлежностями. В личном распоряжении указанных лиц мог находиться лишь один комплект собственной одежды, белья, обуви и постельных принадлежностей, соответствующих времени года и местным условиям.

Лица, относящиеся к привилегированным сословиям, могли получать пищу за счет своих собственных средств, остальные питались за счет казны пищей, приготовленной для общеуголовных арестантов.

В определенные дни, но не более одного раза в неделю, за счет собственных средств политические арестанты могли приобретать продукты и предметы обихода, которые разрешалось иметь в тюрьме: чайники, миски, мыло, гребешки, щетки, бумагу и т. д.

Курение разрешалось начальником тюрьмы и только тем арестантам, которым по заключению врача прекращение курения вредило состоянию их здоровья. Это разрешение аннулировалось, если арестант был уличен в нарушении установленного порядка.

Если арестант находился не в каторжной тюрьме, на хозяйственные работы по тюрьме политические арестанты не назначались, но они были обязаны сами поддерживать чистоту и порядок в камерах и убирать постель.

Политическим арестантам по разрешению начальника тюрьмы предоставлялось право заниматься в камерах или в специальных отведенных для этого помещениях письменными работами или ремесленным трудом.

Вся личная переписка политических арестантов направлялась на предварительное рассмотрение надзирающему прокурору.

Политические арестанты могли читать книги, газеты и журналы, за исключением запрещенных к обращению в публичных библиотеках, а также газет и журналов, вышедших в течение последних 12 месяцев. Если книги и другие издания поступали к арестантам извне, то они возвращались обратно лишь после освобождения лица из-под стражи.

Свидания с супругами и ближайшими родственниками, к числу которых относились родители, дети, родные братья и сестры, а в особо уважительных случаях и с другими лицами, разрешались начальником тюрьмы с согласия лица прокурорского надзора или лица, проводившего дознание. Количество свиданий - не более двух в неделю в дни и часы, определенные начальником тюрьмы . Помещения для свиданий оборудовались разделительной решеткой.

Выбор старост, устройство общей кассы и передача друг другу денег и вещей политическим арестантам запрещались.

II.Реализация государственных циркуляров о политических заключенных на местах в 1880-1917гг.

Условно, содержание политических до революции можно разделить на два этапа, - этап первый, 1860-1905 год,- политические заключенные пользовались неоспоримым привилегированным положением по сравнению с уголовным, - в эти года сложился определенный “кодекс привелегий политических заключенных”,- прежде всего, политические не назначались на тяжелые работы на каторге и всегда содержались раздельно от уголовных , традиция обращения к политическим на “вы” и ряд других привилегий.

Например, в некоторых Нерчинских каторжных тюрьмах до 1909 - 1910 гг. сохранялись определенные непреложные для политических "свободы": политики жили отдельно от уголовных , имели ряд исторически сложившихся привилегий: они не принуждались к труду, к ним не применялись те формальности, с которыми сталкивалась каторга уголовная и так далее. С утра камеры открывались, уголовные уходили на работу за ворота тюрьмы, в мастерские или на огороды, а "политика" была предоставлена самой себе.

Тот же каторжный Горный Зерентуй был даже в 1907 - 1909 гг. "отбитой" тюрьмой: камеры стояли открытыми, вся жизнь политиков была хорошо организована в так называемый коллектив и коммуну.
До начала репрессий 1909-1910 гг. политические каторжных тюрем в Российской Империи(это касалось даже центральных тюрем с особым режимом вроде Шлиссельбурга) были, как правило, отгорожены от вмешательства тюремной администрации, вводилось повсеместно широкое самоуправление, которое взяло в свои руки кухню и все питание тюрьмы, изгнало "чванство" из уголовной среды(хоть один случай из реалий ГУЛАГА, где злые фраера изгнали чванство из “воров” или “сук” и взяли под контроль хоть один ЛАГ или ИТК. Хоть один?- corporatelie) . В некоторых каторжных тюрьмах политических тюрьмах(Акатуй и др.) сложилась даже своеобразная "конституция".(Были ли прецеденты в советское время, где политические заключенные управляли лагерями, имея собственную конституцию?)Все дела с начальством по обычаю велись через старосту.

Второй этап можно отсчитывать от 1905 года , когда правительством был взят курс на усмирение революции. Но очень долгое время,отчасти до 1909-1911 гг., под контроль политические тюрьмы взять не удавалось, а до конца усмирить бастующих политических не удалось до самого 1917г.

Основная проблема противостояния политических заключенных и тюремной администрации в 1909-1911гг . заключалась в том, что политические заключенные не могли терпеть приказного тона тюремного начальства, обращений "ты", "встать", "смирно", "шапки долой!" и тому подобных приказов.Из-за хамства администрации, а также из-за применения телесных наказаний(розги) за неповиновение политические, начиная с 1907 года стали устраивать голодовки и совершать самоубийства . По сути, политическим в эти годы велась борьба за утраченные позиции неформального кодекса привилегий , сложившегося еще при Александре II и узаконенного в 1904 году в Правилах.

(Интересно, сколько подобных голодовок из за обращения “на ты” потерпела бы ВОХР НКВД Дмитлага? - сorporatelie)

На местах суровость правил по отношению к политическим не удалось реализовать практически нигде , кроме Орловского, Александровского и Владимирского каторжных централов, а также кратковременного периода “ревизии” Нерчинской каторги 1909-1911 годов.

Например, В ростовской тюрьме в 1900-е политические обитатели одиночных камер (в которых, кстати, сидели и по двое, и по трое из-за отсутствия мест) целые дни проводили у окон, общаясь с родственниками , а вечерами пели хором [ Локерман А. По царским тюрьмам // Каторга и ссылка. 1926. N 1 (22). С. 163-182.)

Что касается бытовых условий, то они, по воспоминаниям Локермана, в одиночках были вполне сносными и терпимыми , если не принимать во внимание плохой воздух.

В этот же период времени московская центральная пересыльная тюрьма ("Бутырка"), где также содержались подследственные, была открыта для межкамерных контактов . С утра до вечера заключенные вели переговоры друг с другом через окна , свободно получали известия с воли , издавали свой собственный журнал . Свидания имели без решеток и с кем угодно [Ядов // Каторга и ссылка. 1923. N 6. С. 154-166].

В одесской тюрьме в 1907 г. политические заключенные, пользуясь самодельными отмычками,свободно открывали двери камер, посещали друг друга и даже оставались на ночевку в других камерах. В тюрьме действовала общественная комиссия (!) из представителей всех партий [Витязев П. Памяти Н.Д. Шишмарева. Из воспоминаний // Каторга и ссылка. 1923. N 6. С. 249-261._ Какие же(!) общественные комиссии(!) из каких таких оппозиционных партий действовали в ГУЛАГе и тюрьмах в СССР?- прим.мое)

Любопытные исследования выписки продуктов питания и некоторых предметов первой необходимости подследственными политическими арестантами в Бутырской тюрьме в 1907-1909 гг. провел революционер Ядов (Ядов

Как он пишет, казенная пища в тюрьме в этот период не была слишком плохой , но страдала однообразием.

Передача продуктов во время свидания разрешалась до апреля 1907 г., когда после покушения на начальника тюрьмы была запрещена.

В то же время подследственные могли выписывать на свои деньги раз в неделю продуктов и предметов на два с половиной рубля и, кроме этого, ежедневно не более двух бутылок молока и на 20 копеек белого хлеба. Лица, относившиеся к привилегированным сословиям, за определенную доплату ежедневно получали больничный или дворянский обед. В этом случае им не выдавалась общеарестантская пища и хлеб.

Из 107 подследственных политических мужчин и 37 женщин в мае 1908 г. выписки продуктов и предметов сделали соответственно 59 и 27.

Заключенные выписывали себе продукты питания: колбасу, грудинку, сало, селедку, сыр, масло, творог, хлеб, баранки, яйца, чай, кофе, какао, сахар, огурцы, чеснок, горчицу, яблоки, конфеты, шоколад, печенье; табачные изделия и курительные принадлежности: махорку, табак, курительную бумагу, мундштуки, спички; письменные принадлежности: бумагу писчую и почтовую, тетради, карандаши, чернила, грифели, перья, грифельные доски и почтовые марки с конвертами; предметы гигиены: мыло, мочалки, зубной порошок, зубные щетки; хозяйственные предметы: иголки, нитки, пуговицы, стаканы, кружки, тарелки, блюдца, расчески, гребенки, носовые платки, носки, чулки, ложки, ножи, вилки (ножи и вилки разрешалось выписывать лицам из привилегированных сословий, выдавали их только на обед для резки продуктов).

Мужчины выписывали больше чаю, кофе, табачных изделий, письменных принадлежностей, предметов гигиены .

Женщины предпочитали сладости (.( Ядов . Тюремные сидельцы // Каторга и ссылка. 1923. N 5. С. 214-229.)

Сходные воспоминания об условиях содержания в Доме оставил другой революционер - В.Н. Катин-Ярцев. Там он провел больше года.

В декабре 1897 г. после содержания в Петропавловской крепости Дом предварительного заключения произвел на него впечатление шумной гостиницы.

Сначала арестованный попал в одну из камер первого этапа - сырую и грязную. Камера имела шесть шагов в длину, три в ширину. В ней находились кровать, металлический столик, откидная металлическая скамейка, стульчак. Пол - асфальтовый. Желающим предоставлялась возможность самим натирать его воском или же это делали уголовные арестанты, убиравшие камеры под присмотром надзирателя.

Вентиляция была плохая. Пища, по сравнению с той, что давали в крепости , также неважная. Жидкий суп с какими-то перьями вместо мяса, каша, хлеб. Поэтому автор воспоминаний стал брать обед за свои деньги - 35 копеек в день, 10 рублей 50 копеек в месяц. За эти деньги доставляли очень хороший обед из двух блюд . Кроме того, с воли беспрепятственно шли продуктовые передачи . Передавались также книги и цветы. Иногда заключенный для отвлечения ходил в церковь .[Катин-Ярцев В.Н. В тюрьме и ссылке // Каторга и ссылка. 1925, N2 (15). С. 183-211].

Баня показалась ему довольно грязной. Установив контакты с тюремным врачом, Катин-Ярцев пользовался по его назначению ваннами, а также более продолжительными прогулками.

Прогулочные дворики располагались секторами по кругу вокруг наблюдательной вышки. Из окон камер было видно прогуливавшихся и они общались с другими заключенными. Обычно прогулки длились 20-30 минут, а по назначению врача до полутора часов в два приема.

Свидание автор получил впервые месяцев через десять после ареста. К заключенным, которые не имели близких родственников, под видом невест, кузин, женихов или братьев на свиданияприходили друзья . Свидания давались двух видов, "личные", где заключенный в одной из камер нижнего этажа встречался лицом к лицу с посетителем в присутствии дежурного помощника, и "общие", когда заключенные размещались в одной комнате в клетках, а от посетителей их отделяли две решетки, между которыми прогуливался надзиратель. При последних свиданиях чаще удавалось передать какие - либо сведения, чем при личных.

Режим в Доме был либеральнее чем в крепости и надзиратели были настроены не так враждебно. Некоторые из них во время дежурства заходили украдкой от начальства в камеры и беседовали с заключенными на политические и религиозные темы.

Внутри тюрьмы между заключенными шла активная переписка через книги, выдаваемые из тюремной библиотеки. С воли записки передавали в книгах, продуктовых передачах и при личных свиданиях. Кроме того, заключенные имели возможность переговариваться через отверстия ватер-клозетов. Еще одной формой общения было перестукивание с соседями [Катин-Ярцев В.Н. В тюрьме и ссылке // Каторга и ссылка. 1925, N2 (15). С. 183-211].

Из "Пути русского офицера" А.Деникина:
"Моя рота занимала несколько раз караулы в Варшавской крепости. В числе охраняемых мест был и знаменитый «Десятый павильон», где содержались важные и опасные политические преступники. В городе среди поляков ходили самые фантастические слухи о режиме, применявшемся в «павильоне», о том даже, будто русское правительство систематически отравляет заключенных... Поэтому, вероятно, в моей инструкции, как дежурного по караулам, имелся параграф, предписывавший два раза в день пробовать пищу, подаваемую в «павильон». Слухи были, конечно, вздорны. Что же касается питания заключенных, то оно было не хуже, чем в любом офицерском собрании. "

Cлово Михаилну Николаевичу Гернету, яростному критику царской тюрьмы:

"Политические заключенные упорно вели борьбу за улучшение своего положения в тюрьме. Для них было особенно дорого получить право чтения научных книг и право заниматься ремеслами . Насколько трудна была эта борьба, видно из того факта, что разрешение на чтение книг было дано первоначально лишь относительно сочинений по медицине и языковедению. Лишь в 1880 году было позволено заниматься в камерах тюрьмы такими работами, для которых не требовалось инструментов. К этому 1880 году относятся воспоминания о Вышневолоцкой тюрьме писателя В. Г. Короленко. В этих воспоминаниях автор описывал тот смягченный тюремный режим , которого добились узники. (Гернет М.Н. История царской тюрьмы, т. 3, М., 1962).

Фиксируем совершенно четко, как итог,-
а)Борьба за улучшения своего положения для политических в 1860-1917гг. была возможна.

Б)Гернет не раз и не два отмечает прецеденты, когда политические узники добивались улучшения своего положения, иногда существенного.

III.Политические на Сахалинской каторге 1870-1905гг.:количество политических в общем массиве, быт и условия.

Количество политических в общем массиве Cахалинских каторжан.
В мае 1901 года на Обуховском заводе в Петербурге происходили волнения и забастовки. По этому делу, в истории русской революции названному «Обуховской обороной», многие были административно высланы, а 43 человека осуждены судебной палатой в сентябре того же года, при чем два главных зачинщика приговорены к каторжным работам: Анатолий И. Гаврилов — к 6 годам и А. И. Ермаков — к пяти годам. Оба были отправлены на Сахалин морем из Одессы вместе с обычными тяжкими уголовниками.

Через четверть века А. И. Ермаков в журнале «Каторга и ссылка» № 27 за 1926 год на 27 страницах «не мудрствуя лукаво», бесхитростно, не подделываясь под тон, описал свою и вообще политическую каторгу на Сахалине. Это, кажется, единственный «человеческий документ» на такую тему. О сибирской политической каторге и ссылке опубликовано много воспоминаний и пропагандной беллетристики, а про сахалинскую — только один рассказ Ермакова, да воспоминания Миролюбова,. * На Сахалине в те годы было всего-навсего 43 политических . Поименный список их опубликован вслед за рассказом Ермакова. Из этих 43-х к русским с натяжкой можно причислить около десяти человек, а все остальные — поляки по делу польской революционной партии «Пролетариат», осужденные в восьмидесятых годах прошлого века. Получается парадокс на Сахалин за все годы существования каторги сослано 54 политических , из них 39 были приговорены к каторжным работам, остальные — к ссылке на поселение.(3-е издания БСЭ)

43 политических среди двадцати тысяч каторжан и поселенцев, т. е. бывших каторжников, затерялись, как иголки в сене.

Быт и условия на Сахалине для политических заключенных.
“Политики, хотя их и очень мало, живут между собой не дружно, раскололись на два лагеря: интеллигенцию и рабочих. Эту линию (на раскол) особенно настойчиво проводил Перлашкевич, бывший офицер, не признававший рабочих за политиков и при встрече даже не отвечавший на их поклоны. Работает он все время в канцелярии, выдвинут по службе и получает, как технический надзиратель, 30 рублей. Про еще одного политического каторжанина Александрина то же наговорили много некрасивого: перекумился с начальством, живет на казенной квартире как важный чиновник, а жена его смотрит на рабочих то же свысока, хотя пост ее — окружной акушерки — не такой уж важный. Александрии стал рыбопромышленником, скупает рыбу и меха и, загораживая реку, лишает поселенцев возможности кормиться, за что они страшно злы на него. В с. Рыкове только четыре политических, живут они очень недружно. Меня это больно кольнуло».(«Каторга и ссылка» № 27 за 1926 год)

После «знакомства с обстановкой», еще один политический Свидерский повел Ермакова к Александрину. Встретил он их радушно, накормил, напоил и похвалил им начальника округа. Оттуда Свидерский пригласил Ермакова к себе. Он заведовал библиотекой и имел при ней хорошую бесплатную комнату. Жил он вполне свободно, без надзора, и в тюрьму ходил только за пайком и для обмена книг арестантам.

Утром — продолжает Ермаков — мы явились с визитом к Соболеву. Он встретил нас очень любезно, обменялся рукопожатиями, предложил сесть и курить папиросы. Называл нас господин Гаврилов, господин Ермаков. Расспрашивал нас, как мы думаем жить. С Гавриловым дело уже утряслось. Он сговорился с Максутовым и будет работать в (Кто же расспрашивал какого-нибудь несчастного раскулаченного крестьянина на Колыме как же он будет жить и чем он будет заниматься?- сorporatelie) канцелярии. Я, как малограмотный, отказался от предложения Соболева пойти писарем(ах отказался- ну что ж., сorporatelie ), в душе считая, что революционеру не подобает работать в тюремной или полицейской канцелярии(без комментариев, но это все очень психоделично и показательно. Все эти мириады деталей.-corpratelie)

Я остался в тюрьме и три недели верст за пять от нее возил дровяник на топливо, потом не выдержал, простудился и забастовал. Поставили меня мыть полы в одиночках. Пол грязный, мокрый. У меня болела спина и кружилась голова. Начальник тюрьмы Кнохт хотел, чтобы я опять возил лес, но не добившись этого, оставил в тюрьме опять мыть одиночки. Дней через пять меня вызвал Соболев».

Соболев снова безуспешно пытался уговорить Ермакова пойти в канцелярию, даже не взирая на малограмотность, потом предложил ему работу «по специальности» — токарничать, но оба согласились на том, что осмотренный ими станок ни к черту не годится — стар и разболтан. Наконец, после долгого раздумья Соболев дал Ермакову записку о направлении к Форминскому на мельницу вести учет муки и досок.

— Хорошо? Довольны? — спросил меня Соболев.) Конечно, я был доволен и поблагодарил его .

Конторская работа Ермакова была, как он сам признается в мемурах, пустяшная: записать в ведомости сколько распилено бревен, заготовлено плах, теса и смолото зерна. Больше времени у него уходило на прогулки, ловлю форелей и чтение книг. Вот так уже три месяца отбывал политический Ермаков сахалинскую каторгу, пока о нем не вспомнил снова штабс-капитан Соболев, обдумывая свою идею — устроить окружной ночной приют для бездомных поселенцев, некое подобие ночной богадельни для богодулов его округа. Соболев надеялся таким путем разгрузить притоны и майланы от бездомных и этим уменьшить преступность и облегчить борьбу с ней. Он вызвал Ермакова и предложил ему должность заведывающего ночлежкой, пообещав вместо жалованья — огород, семена и помощь трудом арестантов в обработке огорода. «Работа не из приятных — иметь дело с грязной воровской голытьбой» — записывает Ермаков.”
Продолжение следует.

Политзаключённые

Политический заключённый - лицо, задержанное, находящееся в следственных изоляторах или в тюремном заключении, а также направленное на принудительное лечение, в деле которого присутствует явная политическая составляющая, например, оппозиция действующей власти. Политическим заключённым может быть как арестованный по обвинению в насильственных действиях политического характера, так и по другим, часто ложным, обвинениям.

Общий статус

Политическим заключенным называется любой заключенный, в деле которого присутствует весомый политический элемент. Таковым могут быть: мотивация действий заключенного, сами действия либо причины, побудившие властей отправить его за решетку.
Во многих странах политических заключенных осуждают с нарушением международных норм судопроизводства. В некоторых странах их годами, даже десятилетиями, держат в предварительном заключении без суда и следствия. МА требует, чтобы все политические заключенные предстали перед справедливым судом в разумные сроки, в соответствии с международно признанным правом заключенных на скорый и справедливый суд либо немедленное освобождение.
Когда говорят «политический заключенный», имеются в виду как узники совести, так и лица, прибегшие к уголовно наказуемому насилию, либо обвиненные в совершении других видов преступлений, например, вторжении в частные владения или причинении ущерба чужой собственности по политическим соображениям. Однако МА требует незамедлительного и безоговорочного освобождения только для узников совести.
МА не пользуется термином «политический заключенный» для обозначения какого-либо особого статуса задержанного или чтобы показать, что движение имеет какую-либо точку зрения в отношении политических целей заключенного. МА не выступает ни за, ни против взглядов людей, в защиту которых проводится кампания, а также никак не оценивает необходимость вооруженных действий в политическом конфликте.

«Международная амнистия» отличает политических заключённых в целом от узников совести .

Правозащитная деятельность в мире

Официальное признание наличия в том или ином государстве политических заключённых предполагает заявление о нарушениях международного права и политической ангажированности судебного и иных репрессивных механизмов, поэтому в странах, где нарушаются права человека, используют различные способы сокрытия правдивой или создания ложной информации о причинах преследований.

По докладам, которые готовила «Международная амнистия» до 2004, политические заключённые были в десятках стран, включая Россию. После 2004 года в этой организации проходят изменения существа деятельности. Термин «политический заключённый» ею практически более не используется, при этом официально заявляемые причины подвергаются значительной критике за отход от принципов защиты прав человека. Несмотря на такие изменения в официозе, термин продолжает широко применяться. В частности, СМИ применяют этот термин к китайскому активисту Яну Чунлиню , осужденному к 5 годам тюремного заключения за участие в движении «Нам не нужны Олимпийские игры – дайте нам права человека!». В разных странах ведутся списки политических заключенных .

Политические заключённые в Российской империи

Политические заключённые в СССР

День политзаключённого в СССР

Политические заключенные в современной России

По официальным данным Кремля, в России нет политических заключенных. Однако по данным статистического опроса, около 40 процентов опрошенных россиян полагают, что в России есть политические заключенные, и лишь 30 процентов с этим не согласны. Правозащитные организации называют имена современных политзаключенных в России .

Список политических заключенных в современной России

Преследования правозащитников

Алексей Соколов

Алексей Соколов возглавляет организацию «Правовая основа», занимался общественным расследованием убийства и истязаний заключенных в Копейске, произошедших 31 мая 2008 года, и других случаев избиений и пыток в местах лишения свободы.

Валентин Гефтер, Лев Пономарёв, Людмила Алексеева у здания Генпрокуратуры РФ

Известные правозащитники и общественные деятели России считают Алексея Соколова политическим заключенным и выступили с требованием его немедленного освобождения. В открытом обращении правозащитников, под которым поставили свои подписи несколько сотен граждан России говорится:

20 мая 2009 года в защиту Алексея Соколова выступила международная правозащитная организация Amnesty International . 3 июня 2009 года правозащитники Людмила Алексеева (председатель МХГ , Фонд «В защиту прав заключенных»), Лев Пономарёв (ООД «За права человека »), Валентин Гефтер (Институт прав человека) и жена арестованного правозащитника Алексея Соколова Гузель Соколова пикетировали Генеральную прокуратуру РФ с требованиями: «Прекратить фабрикацию обвинений!», «Свободу политзаключённому Алексею Соколову!» и др.

Обмен политическими заключенными

Случается, что руководства двух стран взаимно обвиняют друг друга в физическом преследовании политических противников и содержании их под стражей (в тюрьмах или лагерях). В этом случае, возможен обмен политзаключенных , и обменяные заключенные выходят на свободу. Наиболее известным случаем обмена политзаключенными был обмен Луиса Корвалана на Владимира Буковского в декабре 1976 .

5 октября 1986 г., накануне встречи М. Горбачева и Р. Рейгана в Рейкьявике, в обмен на арестованного в США советского разведчика был выслан в США и лишен советского гражданства Юрий Орлов .

Такие обмены предлагаются и в XXI веке .

См. также

Источники

Декларация прав человека
Ответы «Международной амнистии» на вопросы
Political Prisoners and POW"s in the US http://www.prisonactivist.org/pps+pows/
IRISH REPUBLICAN POLITICAL PRISONERS, http://larkspirit.com/ipow/
Информация о митинге 30 октября 2006
Доклад по делу Михаила Трепашкина
Пресс-конференция по поводу дела физика Валентина Данилова
ФСБ против ученых
http://grani.ru/Politics/Russia/President/m.137000.html
Московские правозащитники заступились за коллегу . // Газета КоммерсантЪ (Екатеринбург) № 86 (4141) от 16 мая 2009
Правозащитник Алексей Соколов оставлен под арестом . // ПРИМА-News, 3 июня 2009
Остановить фабрикацию дел против уральских правозащитников! // Сайт движения «За права человека »
Заявление Amnesty International в поддержку Алексея Соколова . // Грани.ру , 26 мая 2009
Обращение к коммунистам Запада в поддержку освобождения Буковского и Корвалана .
Павел Евдокимов. С него начиналась «Альфа» // Спецназ России . - январь 2007. - № 1 (124).
Интервью с В. Буковским
Луис Корвалан.

В этом разделе нашего сайта размещены сведения о тех, кто является политзаключённым в настоящее время, кто отбывает наказание в виде реального лишения свободы, находится под стражей или домашним арестом до вступления приговора в законную силу. О наших критериях отнесения к политзаключённым можно прочитать .

Политзаключённые в сегодняшней Российской Федерации - очень разные люди.

Среди них есть те, кто преследуется по «политическим» статьям УК, а есть ложно обвиненные в чисто уголовных не политических преступлениях.

Есть гражданские и политические активисты, преследуемые за свою деятельность, а есть те, кто попал за решетку за участие в научном обмене информацией или репост в социальной сети.

Есть люди, буквально ставшие заложниками, то есть лишенные свободы потому, что отказались оговорить других или для того, чтобы повлиять на их родных и близких, а есть и вовсе случайные жертвы государственного репрессивного механизма, произвольно выбравшего их для воздействия на общество, обоснования тезисов пропаганды или просто для отчётности.

Среди политзаключённых много стойких борцов, чье мужество в тяжелых условиях неволи, а иногда и под пытками, вызывает уважение, а есть и не слишком приятные люди.

Всех их объединяет одно: эти люди, не прибегавшие к насилию и не призывавшие к нему, стали жертвами целенаправленного государственного беззакония.

Людям, оказавшимся под его прессом, нужна наша поддержка и солидарность. Мы не вправе оставить их один на один с машиной политических репрессий.

Наша поддержка и солидарность могут принимать разные формы. Распространение информации и привлечение внимания к конкретным судьбам и делам - самое малое, что мы можем сделать, и, тем не менее, это реальная возможность помочь политзаключённым. Фабрикующие политические дела следователи, неправедные судьи и надзиратели боятся гласности. Беззаконие, даже осуществляемое по высокой политической воле, предпочитает действовать тайно и неуютно чувствует себя под светом общественного внимания.
Возможный и реальный способ поддержки узников - подписание коллективных петиций и обращений. Даже если они формально адресованы тем, кто, в конечном счете, и несет ответственность за политические репрессии, по сути они обращаются к обществу и демонстрируют и ему, и тюремщикам уровень нашей поддержки политзаключённых. Мы размещаем ссылки на такие петиции и обращения в Интернете.
Не менее важны письма тем, кто незаконно лишён свободы. Они дают им почувствовать нашу поддержку, позволяют понять, что они не одиноки. Для каждого их узников на нашем сайте размещены адреса для обычных бумажных писем и писем через почтовые интернет-сервисы, в случаях, когда они имеются.
Наконец, очень важна материальная помощь самим узникам и их семьям. Оплата юридической помощи, передач в СИЗО и колонии, поддержка оставшихся без кормильца семей - наиболее действенное проявление солидарности. Вы можете помочь конкретному узнику способами, которые указаны на нашем сайте для каждого политзаключённого отдельно, а можете пожертвовать любую сумму на помощь политзаключённым в целом через интернет-кошелек (Яндекс-деньги 410011205892134 и карта «Сбербанка России» № 5469 3800 7023 2177 или PayPal - ) . Подробный отчёт о поступлениях и расходах размещен на сайте Союза солидарности с политзаключёнными .

Наш список политзаключённых заведомо не полон. Мы стремимся к тому, чтобы наша позиция признания того или иного узника политзаключённым была убедительно обоснована и максимально объективна. В этой связи изучение любого случая лишения свободы, в котором вероятно наличие политического мотива, требует наличия документов и определенного времени. Сбор материалов по делу сам по себе часто занимает достаточно много времени, особенно, в случаях, когда следствие и суд засекречены.

Отсутствие в наших списках политзаключённых конкретного узника не означает ни согласия Правозащитного центра «Мемориал» с его преследованием, ни, тем более, его одобрения.

Равно и признание лица политзаключённым не означает ни согласия ПЦ «Мемориал» с его взглядами и высказываниями, ни одобрения его высказываний или действий.

В терминологии МА политическим заключенным называется любой заключенный, в деле которого присутствует весомый политический элемент. Таковым могут быть мотивация действий заключенного, сами действия либо причины, побудившие властей отправить его за решетку. Политическим МА называет любой аспект человеческих отношений, имеющий отношение к «политике», то есть к общественным институтам и гражданскому порядку. В их числе можно назвать принципы, организацию и ведение государственных либо общественных дел, их связь с вопросами языка, этнического происхождения, пола или религии, статуса и общественного влияния (не считая прочих факторов). Всемирное женское движение и некоторые другие оспаривают подобное толкование термина «политический». Для них это слово означает взаимоотношения в контексте власти-подчинения в обществе и семье, а также действия по реформе гендерных отношений полов в этом контексте. Усиление работы МА по правам женщин согласуется с подобным подходом. Во многих странах политических заключенных осуждают с нарушением международных норм судопроизводства. В некоторых странах их годами, даже десятилетиями, держат в предварительном заключении без суда и следствия. МА требует, чтобы все политические заключенные предстали перед справедливым судом в разумные сроки, в соответствии с общепризнанным правом заключенных на скорый и справедливый суд либо немедленное освобождение. Когда говорят «политический заключенный», имеются в виду как узники совести, так и лица, прибегшие к уголовно наказуемому насилию либо обвиненные в совершении других видов преступлений, например, во вторжении в частные владения или причинении ущерба чужой собственности по политическим соображениям. Однако движение требует незамедлительного и безоговорочного освобождения только узников совести. МА не пользуется термином «политический заключенный» для обозначения какого-либо особого статуса задержанного или чтобы показать, что движение имеет какую-либо точку зрения в отношении политических целей этого задержанного. МА не выступает ни за, ни против взглядов людей, в защиту которых проводится кампания, а также никак не оценивает необходимость вооруженных действий в политическом конфликте. Кого считать политическим заключенным? Вот несколько примеров из практики: участник вооруженного политического формирования (либо подозреваемый в участии), обвиненный в государственной измене или подрывной деятельности; человек, обвиненный или осужденный за совершение обычного преступления в политическом контексте (например, на демонстрации профсоюзов или фермеров); женщина, обвиненная или осужденная за убийство мужа, избивавшего ее (особенно в странах с дискриминационными законами о самозащите); человек, которого обвинили или осудили за обычное преступление (грабеж, убийство), совершенное по политическим мотивам, или за отказ платить налоги по идеологическим соображениям. Правительства часто заявляют, что в их государстве политических заключенных нет, а есть только преступники, осужденные по обычному уголовному праву. Однако организация считает «политическими» случаи, подобные вышеприведенным, и описывает их в терминах «политическое дело» и «политическое заключение». Это не значит, что МА выступает против заключения как такового, кроме случаев, когда, по мнению организации, задержанный является узником совести. МА не только защищает интересы отдельных политических заключенных, но и призывает правительства отменить постоянно применяемые процедуры, при помощи которых политических заключенных продолжают удерживать под стражей при отсутствии каких-либо правовых механизмов, гарантирующих их безопасность.