Центр по борьбе с терроризмом мвд. Отчетность по профилактическим беседам, мониторинг блогов, эффективная сеть на северном кавказе и непредотвращение погромов на манежной площади и в бирюлево. — Какие дисциплины изучает будущий сотрудник ОПБ

В последнее время стала довольно заметной деятельность одной из силовых структур, сотрудники которой, по-видимому, считают себя наследниками почившего в бозе КГБ. По крайней мере, методы их работы стойко ассоциируются со стилем приснопамятных компетентных органов, боровшихся в советские времена с диссидентами.

На фоне протестных настроений последних месяцев борьба с «экстремистами» активизировалась. Телодвижения наших владимирских защитников режима в погонах уже вышли в публичное пространство.

Указом Президента РФ от 6 сентября 2008 г. был создан Департамент по противодействию экстремизму МВД РФ (Центр «Э»). Владимирский Центр «Э», как и в других регионах, занимается борьбой с инакомыслием вместо того, чтобы разбираться с настоящими экстремистами. К примеру, «лжебомбиста» с турбазы «Ладога» до сих пор никто не нашел. Хотя на взгляд любого нормального человека, далекого от профессиональных навыков полицейских, телефонного террориста легко можно было бы выявить. Видимо, сказалось то, что действовал «бомбист» в интересах правящей партии для сокрытия следов фальсификаций на думских выборах. Но вот несколько сюжетов иного рода.

МЫ ПОПАЛИ В «ГЕСТАПО»

Накануне думских выборов активисты движения «Солидарность» Наталия Новожилова и Анна Галинкина распространяли листовки, в которых граждан призывали голосовать против всех политических партий. Проходя мимо здания облУВД они были остановлены неким гражданином, который, как пишет в своем блоге Наталия Новожилова, «громким голосом с командными интонациями заявил: «Пройдемте в здание побеседовать».

Настойчивым незнакомцем оказался заместитель начальника отдела по противодействию экстремизму УМВД России по Владимирской области, подполковник Иван Абрывалин. Он вызвал подмогу. Пришли еще четверо людей в штатском и препроводили в УВД не очень-то желавших с ними общаться активисток.

Наталия продолжила: «Беседы, которой так истово жаждал Абрывалин И.П., не получилось. Потому что он все время орал. И его подручные тоже орали и хамили. Было впечатление, что мы попали то ли в гестапо, то ли в бандитскую малину. Абрывалин сказал, что нам еще повезло, что у него при себе не было резиновой дубинки (он сказал «палки»). Пугал задержанием на трое суток. Что-то про повторение судьбы Немцова и Лимонова на прошлый Новый год. Наоравшись, вышел. «Флаг» из его рук подхватил один из тех, кто нас «конвоировал». Он обещал впаять срок (!), не соображая, что за агитацию следует наказание штрафом по КоАП, а не по УК». В ходе жаркого обмена мнениями Абрывалин заявил: «Мы подчиняемся правящей партии, президенту и правительству!»

Кстати в тот день я звонила Анне Галинкиной и слышала как на другом конце провода кто-то нечеловеческим голосом орал: «Я же сказал – не звонить по телефону!» Я еще подивилась неадекватности представителей наших органов.

В тот день уже в горУВД был составлен протокол об административном правонарушении за распространение агитлистовок. К слову, версия полицейских о нарушении закона не нашла подтверждения. и . Но и в ином случае безобразное поведение господ из Центра «Э» ничем нельзя оправдать. Так они вели себя со взрослыми женщинами, имеющими жизненный опыт и способными за себя постоять. Труднее в такой ситуации молодежи.

В «ЛОГОВЕ» ЗАЩИТНИКОВ РЕЖИМА

В преддверии московского «марша миллионов» одного за другим стали вызвать в отдел «Э» (повестками и по телефону) молодых людей, которые собирались ехать в столицу. После встречи с экспрессивным Иваном Петровичем Абрывалиным, стоящем на страже режима и в этом своем верноподданническом раже забывающим о рамках дозволенного, они поделились своими впечатлениями в соцсетях.

Эдуард, которого как и двух его друзей, участвовавших в организации декабрьского митинга «За честные выборы», пригласили на беседу. После нее он написал: «Разговор с нами держал полковник полиции ***лин (неразборчиво) Иван Петрович, заместитель начальника. Он сказал, что (не дословно, но близко к тексту), все, кому не нравится нынешняя власть или существующий строй – экстремисты, и рано или поздно окажутся у них на учете. Встреча проходила в формате профилактической беседы. Нас зафоткали, переписали паспортные данные и номера мобильных телефонов».

Затем он еще раз вернулся к той же теме, сообщив о вызове в тот же Центр «Э» своей знакомой. Он сообщил, что с его соратницей Эльзой «также успели пообщаться наши доблестные охранники режима. Но в отличие от нас, мягко выражаясь, не так вежливо. Чекисты впятером окружив бедную девушку, решили ее попросту запугать». Ей сказали, что она «хочет привести страну к революции и свергнуть наше государство. И в конце предупредили, если ментам попадется по какому-либо случаю – могут приписать, что она «крушит Россию», а там штрафом не обойдется».

Со слов Эльзы он записал ее рассказ: «Повестку мне принесли лично в руки. Я ходила… Но повестка угрожающей была… В участке просто-напросто запугивали. Сказали – проблемы будут, если так буду продолжать. Меня сфотографировали, сфотографировали мой паспорт и мою татуировку на руке. Отпечатки, сказали, на первый раз брать не будут».

Еще один активист «Солидарности» Даниил также побывал в логове защитников режима. «Когда я им втирал, каких я взглядов на мир, Абрывалин Иван Петрович сказал своему подчиненному: «37-й год бы вернуть…». Намекал, что меня бы расстрелять за такие слова».

Вряд ли Иван Петрович сам проявляет инициативу такого рода «профилактики» группы риска, которую власти определили в среде граждан, не разделяющих радости и оптимизма провластных организаций от свалившейся на нашу голову «стабильности». Однако его стиль исполнения воли людей, занимающих сейчас в государстве командные высоты, были осуждены еще в послесталинские времена и обществом, и самим государством. Неужели страна опять возвращается к исходной точке?

Если это не так, то государство должно поставить на место этих инициативных господ в погонах, благо и статья соответствующая имеется в уголовном кодексе: превышение должностных полномочий, повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан.

Людмила ЕШАНУ

P.S. Правовые аналитики Межрегиональной правозащитной Ассоциации «Агора» разработали рекомендации, стоит ли ходить на профбеседы, как на них вести себя, какими полномочиями наделены сотрудники Центров «Э». Приводим выдержки из этих рекомендаций:

Центр «Э» был создан после упразднения Управлений по борьбе с организованной преступностью (УБОП) на его же базе. Что означает это на деле? Многие годы в России работали сотрудники УБОП и в деле борьбы с организованной преступностью наработали определенные способы, средства и методы борьбы с этой преступностью. В 2008 году Президент России фактически своим указом просто изменил цель.

С 2008 года под организованной преступностью стали понимать группы экстремистской направленности. В понимании представителей власти кто такие экстремисты - те, кто против этой власти. Понимая это, нетрудно выделить «целевые группы» Центра «Э» (объект контроля): гражданские активисты, журналисты, блогеры, общественные организации, организаторы публичных мероприятий. Цель изменилась, а средства, методы и способы остались те же самые.

Цель профилактических бесед – либо вербовка субъекта, либо устрашение под угрозой привлечения к ответственности, либо получение необходимой информации под угрозой применения насилия (с применением насилия).

Поэтому не удивительно, что в настоящее время сотрудники Центра «Э» активно занялись организаторами публичных акций, прикрываясь извращенным толкованием ФЗ РФ «О противодействии экстремистской деятельности», используя те же самые методы, которые они ранее применяли в отношении бандитов.

Эти профилактические беседы никакого отношения к профилактике массовых беспорядков не имеют…

…Сам по себе вызов для беседы предусмотрен законодательством. Но вызов должен быть процессуально оформлен. Хотя законодательство четко и не регламентирует порядок и способ такого вызова, но общие принципы позволяют определить такие критерии - любое решение должностного лица должно быть четким, понятым, обоснованным. Следовательно, в вызове, который направлен вам по месту жительства, по месту работы или учебы должно быть указано:

– кто вызывает (должностное лицо и орган);
– куда именно (адрес);
– время (дата и время явки);
– кого вызывают (ф.и.о.);
– в качестве кого и для чего (допрос, опрос, беседа или др.);
– основания (ссылка на нормативный акт и на дело).

Если вызов, направленный вам, не соответствует этим требованиям, то уклонение от такого незаконного вызова не может служить основанием для привлечения к ответственности, например, по ст. 19.3 КоАП РФ - неподчинение законным требованиям сотрудника полиции (законного требования не было). Если вы все же решили прийти на беседу, то нужно учитывать, что, как правило, сотрудники Центра «Э» преследуют цель завербовать либо запугать.

Эти методы построены на том, что в отделе полиции, не в комфортном месте для рядового гражданина происходит беседа. Полицейских недооценивать как профессионалов, обладающих в том числе и психологическими навыками, не нужно.

Проще говоря:
– вы действуете один,
– не в комфортном месте,
– против профессиональных оппонентов.

Отсюда вытекает вполне логичный совет – на беседы желательно идти также с профессионалом, то есть с адвокатом.

В соответствии со ст. 48 Конституции РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. Это право распространяется и на случаи вызова в оперативно-розыскные подразделения МВД РФ. Отказать в участии адвоката на беседе оперативник не сможет.

Что дает и гарантирует вам участие адвоката? Посмотрите, на чем именно построена методика работы оперативников с гражданами. Фактически явка адвоката нарушает алгоритм действий оперативников. В практике были случаи, когда даже звонок адвоката с вопросами: зачем вызывают, с какой целью, по какому делу, на основании какого нормативного акта и т.п., – приводил к тому, что оперативники отказывались от таких бесед.

Участие адвоката потребует от оперативников действовать строго в рамках закона, в том числе не оказывать давление и не угрожать. Следовательно, сам смысл беседы теряется.

Если все же беседа состоялась, то адвокат вполне может с помощью технических средств зафиксировать незаконные действия сотрудников полиции. Обычного гражданина под различными предлогами могут обыскать, на время отобрать те или иные технические средства. Обыскать адвоката оперативники без постановления суда не смогут.

Вывод: на профилактические беседы необходимо либо не ходить, либо ходить только с адвокатом.

Как сообщил из Челябинска наш депутат, его вызвали в отдел «Э» местного МВД, чтобы «познакомиться, как с депутатом Национальной Ассамблеи». Это неприятное известие вот почему. Специальная спецслужба, а управление «Э» - это управление по борьба с экстремизмом, без того, с чем спецслужба борется, существовать не может, а посему Управление «Э» будет фабриковать и фабриковать дела об «экстремизме». Мне в свое время приходилось вопрос о спецслужбах исследовать, и я дам несколько моментов из своей книги на эту тему.

Если обратиться к истории, то я могу вспомнить только такой наиболее старый случай инициирования спецслужбой преступлений, с которыми она должна бороться. Описал его русский чиновник П.И. Мельников в своем романе «В лесах» и в специальной сноске подчеркнул, что данный случай является фактом.

В 40-х годах XIX столетия Николай I создал спецслужбу по борьбе с конокрадством. А на огромных просторах лесного Заволжья этого преступления не существовало вовсе. Крестьяне там не имели пастухов, лошадей и скот утром выгоняли в леса, а вечером они сами возвращались домой. Для экстренного поиска лошадей им цепляли на шею колокольчики или бубенчики. Скот (коров и овец) воровали, таких воров скота крестьяне называли «волками» и эти «волки» продавали ворованное мясо купцам на солонину для волжских бурлаков. Но лошадей никто и никогда не воровал. Однако, как только в этот район приехал комиссар по борьбе с конокрадством, практически сразу же началось и конокрадство. Эти события настолько четко последовали одно за другим, что у крестьян эти комиссары, а после упразднения комиссаров, заменившие их чиновники, получили прочное прозвище «конокрады». Сам Мельников, судя по всему, рассматривает этот случай как анекдот, как случайное совпадение. Ему тоже было трудно поверить в то, что сама спецслужба может инициировать преступление.

Между тем было бы анекдотом, если бы в область с разгулом конокрадства приехал комиссар по борьбе с ним и конокрадство бы вдруг прекратилось. Вот это бы было необычайно! А то, что оно началось с учреждением спецслужбы, – вот это как раз естественно. Ну, поставьте себя на место этот комиссара.

Его назначили в эту область с хорошим жалованием, с квартирными, достаточными для оплаты особняка, с дровяными, кормовыми, с проездными, с представительскими и прочими деньгами. Ему разрешено ездить тройкой и с колокольчиком, а это значит, что не только крестьяне, но и купцы обязаны уступать ему дорогу. Он счастлив. Одно плохо: как минимум один раз в год он должен посылать в Петербург отчет о своей работе. А что в нем писать? «Украдено лошадей – 0, поймано конокрадов – 0, предотвращен ущерб – 0»? Ну и сколько же лет Петербург будет платить ему деньги взамен такой отчетности? Ведь если воровства лошадей не будет, то через 2-3 года его должность просто упразднят, а назначат ли его на лучшую должность? Должностей мало, а желающих их получить много… Как не вертись, но если ты комиссар по борьбе с конокрадством, то конокрадство в твоей области обязано быть, даже если его тут не было со времен царя Гороха.

Это не значит, что комиссар сам бросился воровать лошадей – зачем? Да и опасно это. Думаю, что он с ознакомительными целями объехал окрестные губернии, а там в каталажках посетил конокрадов, ожидающих суда и кнута, и гордо похвастался перед ними, что он в Заволжье искоренил конокрадство так, что крестьяне своих лошадей вовсе не охраняют. Ну и конокрады съехались в Заволжье, чтобы посмотреть на лошадей, пасущихся в ночном без сторожей. А раз конокрадство началось, то и комиссару по борьбе с конокрадством есть теперь о чем написать в отчетах, теперь он за свою судьбу может быть спокоен.

Вот в этом пакостность специализации борьбы с чем либо. С одной стороны специализация, как и в любых других отраслях, сулит эффективность. Но с другой стороны аппарат этой борьбы с победой гибнет сам. А это люди. И этим людям отнюдь не в радость в середине или на склоне карьеры вдруг менять профессию и начинать с азов и с небольшой зарплаты. Поэтому им не до победы в объявленной войне – им важно сохранить себя, а не общество, раз уж у общества хватило ума их специализировать.

В этом плане общие полиция или милиция выгодно отличаются от спецслужб. У них работа всегда есть, а при нынешнем мировом падении морали, и всегда будет. И если даже какой-нибудь участковый Аниськин искоренит в своей деревне преступность начисто, то его наградят медалью, но должность его не упразднят, поскольку все понимают, что хоть один-то милиционер обязан быть на всякий случай.

Не в моем положении как-то жалеть режим в Кремле, но я не уверен, что Кремль ясно себе представляет, что именно он создает. В нашей истории были впечатляющие примеры специализации спецслужб.

В 1881 году для борьбы с партией социалистов-революционеров, сокращенно – эсеров, царя угораздило создать спецслужбу - Охранное отделение Российской империи. Жандармского управления и полиции царю показалось мало. В 1893 году Охранному отделению повезло – оно смогло завербовать в свои ряды 24-летнего эсера Евно Азефа. Но от рядового члена партии как агента толку мало и Охранное отделение помогает Евно делать революционную карьеру, а это означает, что оно закрывает глаза, либо прямо помогает Азефу совершать террористические акты против членов царского правительства. Терпение и труды дали свои результаты и в 1903 году Азеф возглавляет Боевую организацию всей партии эсеров, а в 1905 году становится одним из ее наиболее авторитетных руководителей. Я, к сожалению, не могу сказать, сколько же царских чиновников Охранное отделение позволило убить Азефу, чтобы он достиг этих высот, но заняв эти высоты, Азеф развернулся. Именно когда он, агент Охранного отделения, возглавлял Боевую организацию социалистов-революционеров, эсеровский террор достиг в России максимальных размеров и максимальной эффективности.

Сдавая часть своих товарищей Охранному отделению, чтобы те могли иметь чины и должности, революционеры, словами Путина, царских чиновников «мочили в сортире». Убивали всех: и дядю царя, и министров, и губернаторов, и полицмейстеров и вообще всех, кто косо на революционеров глянет.

Командир лейб-гвардии саперного батальона полковник И. Тотлебен посмел выгнать из казарм революционного агитатора – тяжело ранен; командир Кронштадского порта адмирал К. Кузьмич за то же – убит; командующий Черноморским флотом адмирал Г. Чухнин – тяжело ранен; генерал Мин, командир Семеновского полка, участвовал в подавлении мятежа в Москве – убит; председатель Особого совещания по охране государственного порядка граф А. Игнатьев – убит; начальник Генштаба Российской Армии генерал-лейтенант В. Сахаров – убит; советник губернского правления Тамбовской губернии Г. Луженовский подавлял бунты в губернии – убит будущим лидером левых эсеров М. Спиридоновой; задержавший ее на месте преступления подъесаул Абрамов «истязал кулаками и каблуками девицу Спиридонову» – убит. Убит министр внутренних дел и шеф жандармов В. Плеве, убит дядя царя, московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович.

Эсерам удалось запугать царскую бюрократию до животного страха. Комендант Риги бросил гарнизон и вверенную ему дивизию, переоделся в штатское платье и бежал в Петербург. Вновь назначенного губернатора Туркестанского края на вокзале встретила небольшая группа рабочих с оркестром, который при выходе губернатора из вагона заиграл «Марсельезу». Губернатор снял шапку и выслушал революционный гимн в стойке «смирно». Военный министр А. Редигер, недовольный своим главным военным прокурором, назначил нового, более решительного – В. Павлова. Тот однако немедленно получил из Охранного отделения сообщение, что его уже «заказали». Перестал выходить из дому, все дела подписывал только у себя. Дошло до смешного: его начальник А. Редигер не мог вызвать его даже на совещания и ездил по делам к нему на дом. Через полгода Павлов вышел во двор погулять, и был убит. Министр внутренних дел П. Дурново поехал за границу на лечение, там его настигла эсерка Т. Леонтьева, произведшая в принципе удачное покушение – спутав Дурново с посторонним, она убила швейцарца Мюллера. Бедный Дурново дал телеграмму в Петербург – можно ли ему вернуться? Охранное отделение посоветовало своему начальнику повременить, так как по его сведениям 6 человек получили «заказ» на Дурново. Царь, несмотря на сентябрьские холода, сидел на своей яхте в финских шхерах, так как Столыпин просил его не возвращаться в Петербург – опасно! Может А. Богданович и ошибается, но она отметила в своем дневнике, что только в марте 1907 года революционеры убили 650 человек. В 1905-1907 гг. было убито 2 министра, 33 губернатора и 7 генералов!

Причем, пользуясь своим положением агента Охранного отделения, Е. Азеф создал свою сеть агентуры в России исключительной мощности. Из воспоминаний бывшего начальника Петербургского охранного отделения А. Герасимова следует, что когда он стал куратором Азефа, то выяснилось, что Азеф знает о всех передвижениях царя, все планы его поездок лучше, чем сам Герасимов, хотя именно на Герасимове лежала ответственность за охрану царя. Герасимов провел расследование, и выяснилось, что агентом Азефа является царский чиновник столь высокого ранга, что даже премьер-министр России Столыпин не решился его трогать, а Герасимов побоялся упоминать его фамилию в воспоминаниях. Причем, тут речь, видимо, шла не только о чиновничьей робости, но и о нежелании раскрыть самого Азефа.

И в результате столь мощного удара эсеров по царскому чиновничеству, царь вынужден был объявить «свободы», т.е. открыл путь для легальной революционной пропаганды в империи, не готовой, да и неспособной дать отпор этому сильнейшему роду войск противника, и создал разрушителя России – Думу, которая хотя и была порядочнее нынешней, но свое черное дело в конце-концов сделала.

Российскую империю уничтожали многие, в первую очередь царь, его алчные сановники и прочая, прочая, прочая. И, как видите, Охранное отделение, созданное с целью защиты Империи, в ее разрушении сыграло не последнюю роль. Это в пассиве.

А что в активе создания этой спецслужбы? Да, царя она сберегла от терактов, но только для того, чтобы его расстреляли после революции. Еще служащие охранного отделения получали чины и награды за поимку части боевиков-эсеров, но обезвреживание этих боевиков ничего России не дало. Да еще миллионы рублей из секретных фондов российской казны, которые чины охранного отделения рассовали по карманам под видом, якобы, выдачи их секретным агентам. Не густо…

Между прочим, эсеры достигли бы еще больших успехов в достижении своих революционных целей, если бы и их не поразила та же глупость, что и русских царей,– эсеры создали собственную спецслужбу для борьбы с агентами Охранного отделения в своих рядах. А поскольку своим террором они запугали не только царских чиновников, но и буржуазию, то в деньгах они недостатка не испытывали. Поэтому спецслужба эсеров под руководством В. Бурцева купила нужных сотрудников Охранного отделения так же легко, как и американцы 80 лет спустя купили дрянь, типа Калугина, в КГБ. И хотя Азеф в охранке был тщательно засекречен, Бурцев его в конце концов вскрыл. И нет бы, это дело решить тихо и продолжать использовать для дела революции Охранное отделение, так Бурцев раскудахтался на весь свет о победе своей спецслужбы! В результате в 1908 году Азеф вынужден был уйти из партии. И одновременно резко пошло на спад и революционное движение России. Сейчас это объясняют усталостью масс. Может быть, но, согласитесь, потеря такого союзника как Охранное отделение тоже ведь что-то значит.

Но вернемся в наши дни. Судьбы членов Кремлевского режима, в связи с созданием Управления «Э», меня мало волнуют, но хочу отметить, что это управление создано взамен Управления по борьбе с организованной преступностью. Чем же экстремизм так напугал Кремль? Напомню ситуацию с преступностью несколько устаревшими данными, но они хороши тем, что в них еще нет фальсификаций Управления «Э».

Сначала сделаем сравнение.
В 1946 году в СССР проживало около 170 млн. человек, а сейчас в РФ – около 140 млн. человек.
В 1946 году, когда на западе страны вовсю орудовали банды бандеровцев, еще не была ликвидирована военная беспризорность и неустроенность, в СССР было совершено 0,546 млн. преступлений всех видов. А в 2006 году, в сегодняшней РФ их только зарегистрированных было 3,8 млн. – в семь раз больше .

Убийств в СССР в 1946 году было 10,3 тысячи (в мирном 1940 – 6,5 тысяч), а в РФ в 2005 году убыль населения от уголовных преступлений – почти 60 тысяч (30,8 убитых, 18 тысяч умерших от ран и 20 тысяч пропавших без вести) – почти в шесть раз больше .

А теперь всмотритесь в цифры. По данным, озвученным Генпрокурором Устиновым, в 2006 году совершено 263 неких преступлений (не убийств), на которые натянуто определение «экстремистских». По сравнению с 3,8 миллионами преступлений процент невозможно сосчитать – менее одного преступления на 10 000 остальных. Почти втрое меньше , чем только заказных убийств, в том числе, журналистов.

25 марта я писал статью, в которой упоминал, чуть ли не единственное в СССР, дело о нападении уголовной банды на инкассаторов, произошедший в Ростове на Дону на рубеже 70-х. Тогда это была такая сенсация, что даже документальный фильм об этом сняли. Зашел в Интернет, набрал в Яндексе и Гугле всего лишь два слова «инкассатор» и «убиты», и читаю только на первых страницах этих поисковиков:
«08.04.2002. В понедельник в хранилище Управления инкассации Новгородской области обнаружены трупы двух инкассаторов - старшего инкассатора Виктора Нилова и инкассатора-охранника Валерия Губецкого. …По данным УВД, инкассаторы погибли от множественных огнестрельных ранений. Эксперты предполагают, что преступники вели огонь из автомата Калашникова калибра 5,45 мм…
10.07.2002. В Петербурге в среду произошло вооруженное нападение на двух инкассаторов, перевозивших зарплату сотрудников Санкт-Петербургского университета. В результате один из них убит, второй в тяжелом состоянии госпитализирован, похищены 3,5 млн. рублей…
05.03.03. Трое инкассаторов были убиты и один тяжело ранен в среду утром в столице Бурятии. Как сообщает "ИТАР-ТАСС", неизвестный преступник похитил перевозившиеся ими 1,3 миллиона рублей…
06.09.04. В минувшие выходные в Саратовской области совершено нападение на бригаду инкассаторов Сбербанка. Бронированная «Нива» была найдена горевшей в лесопосадках, два инкассатора и водитель убиты, захвачены три пистолета «Макаров», автомат и около 1 млн. 200 тыс. рублей…
29.07.07. В столице разыскивают двух грабителей, напавших на инкассаторов на Ленинском проспекте. В результате нападения убиты два инкассатора и третий ранен. Ранения получил один случайный прохожий…
08.12.08. В столице грабителями застрелен один из инкассаторов, перевозивших крупную сумму наличности из "МКБ-Банка". По некоторым данным, похищено около 20 миллионов рублей.
25.03.09. На севере Москвы милиция ищет грабителя, который убил двух инкассаторов и похитил один миллион рублей. …В последнее время нападения на инкассаторов и перевозчиков денег участились в России. Так, столичное ГУВД отмечает рост числа нападений на инкассаторов, перевозчиков денег и пункты обмены валют, в том числе с гибелью людей с ноября-декабря прошлого года. В минувшем году зафиксировано 103 крупных вооруженных ограбления перевозчиков денег и обменных пунктов».

А сопли экстремизма жуются, жуются и жуются, и не просто жуются, а ликвидируется Управление по борьбе с организованной преступностью и на базе его кадров создается Управление по борьбе с экстремизмом.
Как это понять?

Понять можно только так, что Кремль настолько сроднился с организованной преступностью, что она его уже не волнует вовсе – его волнует только удержание в целости учрежденного им фашизма.

Полагаю, что Национальной Ассамблее нужно сделать заявление об этом, примерно такого содержания.

«В условиях непрерывного роста преступности, в том числе и организованной, хронической не раскрываемостью заказных убийств, в том числе, журналистов, Кремль, из кадров оперативных работников МВД, боровшихся с уголовной преступностью, создает Управление по борьбе с экстремизмом, преступления которого в России даже по раздутым официальным данным ничтожны.
Объяснение этому только одно – Кремль за счет здоровья и имущества граждан, их прав и свобод, создал себе аналог гитлеровского Гестапо для удержания у власти персонажей нынешнего режима.
Предупреждаем оперативных работников МВД, ФСБ, прокуроров и судей, что основы конституционного строя России установили статьей 13:
«1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.
2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.
3. В Российской Федерации признаются политическое многообразие, многопартийность.
4. Общественные объединения равны перед законом».

И всякая попытка служащих силовых и судебных структур России поставить под сомнение эти конституционные положения, будет считаться как насильственное изменение основ конституционного строя с неотвратимым соответствующим наказанием, предусмотренным статьей 278 УК РФ».

Отчетность по профилактическим беседам, мониторинг блогов, эффективная сеть на Северном Кавказе и непредотвращение погромов на Манежной площади и в Бирюлево

30 сентября 2011 года около подъезда одной из многоэтажек на юге Москвы притормозил автомобиль скорой помощи. Когда мимо машины прошла молодая девушка в черном, из автомобиля вместо медиков выскочили мужчины в куртках и джинсах. Набросившись на прохожую, они стали заталкивать ее в автомобиль, но она выхватила нож. Ранение в ягодицу получил один из высокопоставленных сотрудников ОВД «Зябликово». Девушку в итоге скрутили и увезли в изолятор, но уже 4 октября задержанная обладательница ножа и трое ее соратников, которых борцы с экстремизмом взяли в других районах города, были отпущены за отсутствием доказательств их вины. Больше об их местонахождении ничего не известно до сих пор. Так выглядела спецоперация по поимке сотрудниками Управления по противодействию экстремизму МВД России (Центра «Э») членов анархистской группировки «Черный блок», взявших на себя ответственность за взрыв бомбы у поста ДПС на 22-м километре МКАД 7 июня 2011 года.

В неофициальных беседах в ГУ МВД Москвы говорят, что это лишь один из примеров «грязной» работы их коллег из антиэкстремистского подразделения, который стоит раскрытого дела. «Анархистами занимался отдел по расследованию криминальных взрывов, но эшники решили действовать самостоятельно, и в итоге никто не успел собрать достаточных доказательств, да еще и задержание прошло позорно. И это не единичный случай», - говорит источник в столичной полиции.

Общий дефицит профессиональных кадров в системе МВД, на который жалуются и сами силовики, и правозащитники, не мог не сказаться на таком специфическом подразделении, как Центр «Э». Изначально задуманная как инструмент для контроля за оппозиционерами, эта структура в последние годы не успевает за стремительно меняющейся политической конъюнктурой, объясняет эксперт по спецслужбам Андрей Солдатов. Теперь в борьбе с оппозицией государство делает ставки на совершенно другие структуры. Радикалами занимается 4-е управление ФСБ по защите Конституционного строя. Его оперативники ловили ультраправых из группировки БОРН, убивших адвоката Станислава Маркелова и судью Эдуарда Чувашова, а также вели дело боевиков из Национал-социалистического общества (НСО), на счету которых 27 трупов. «Политическими» делами занимается Следственный комитет, в производстве которого находятся и «болотное дело», и дело о нападении экологов из «Гринпис» на платформу «Приразломная».

«Борьба с терроризмом была дискредитирована»

Указ о создании Департамента по противодействию экстремизму тогдашний президент Дмитрий Медведев подписал 6 сентября 2008 года. Новое подразделение было сформировано на базе упраздненного к тому моменту Департамента по борьбе с организованной преступностью (УБОП) и терроризмом, известного как Центр «Т». По словам эксперта по работе спецслужб Андрея Солдатова, изначально это была «чисто показательная инициатива»: «Борьба с терроризмом на фоне нарушений прав человека, которые происходили и происходят на Кавказе, была уже настолько дискредитирована, что решено было назвать ее по-другому и немного скорректировать задачи нового подразделения». Кроме того, в 2008 году в Кремле поняли, что надвигающийся финансовый кризис будет сопряжен скорее с социальной напряженностью, чем с всплеском оргпреступности, говорит он, поэтому «основными врагами государства были назначены оппозиционные организации и прочие горизонтальные сообщества вроде националистических или антифашистских.

«Когда создавался департамент, его руководитель Юрий Коков очень активно выступал на эту тему, говоря, что с кризисом стоит ожидать новых угроз, особенно от оппозиции. И в Кремле ему верили, особенно с учетом того, что он имеет репутацию настоящего профессионала: после нападения боевиков на Нальчик он не вылезал оттуда, участвуя в расследовании, поэтому вопрос о руководителе Центра "Э" фактически не стоял», - вспоминает Солдатов. По его словам, многие сотрудники УБОПов возмущались: в 2008 году на фоне 36 тысяч зарегистрированных насильственных преступлений, грабежей, убийств и т. д. было зафиксировано лишь 400 преступлений экстремистской направленности. «Тогда и стали уходить многие опытные оперативники, считавшие, что их заставляют заниматься ерундой», - объясняет Солдатов.

По сравнению с расформированным Центром «Т» Центр «Э» получил один из самых больших штатов в системе МВД. По подсчетам Солдатова, в общей сложности там работает несколько десятков тысяч человек, но точное количество сотрудников неизвестно. Бывший сотрудник Центра «Т», попросивший не указывать его имени, говорит, что существенно расширилось и количество отделов. Для сравнения, рассказывает он, в Центре «Т» существовало шесть отделов: по предотвращению терактов, обеспечению режима КТО в Чечне, общий по Северному Кавказу, аналитический, по противодействию похищениям, а борьбой с экстремизмом занимался последний отдел. В сентябре 2008 года их стало 16, и лишь два из них имеют отношение к борьбе с терроризмом.

«В остальных занимаются вербовкой, инфильтрацией в различные сообщества, слежкой и прочим. По сути, старые профессионалы остались только в двух отделах по противодействию терроризму, которые и так не вылезают с Кавказа. В остальных регионах, где делать, по-хорошему, нечего, профи предпочли уйти либо в бизнес, либо в другие подразделения, а им на смену пришла молодежь - бороться неясно с кем», - говорит собеседник «Русской планеты».

При этом, говорит инспектор отдела расследований нижегородского Комитета против пыток Альберт Кузнецов, занимающийся мониторингом деятельности Центра «Э», на оперативников этого подразделения возложены совершенно иные задачи, нежели на их коллег. Помимо закона «О полиции», где уточняются права и обязанности сотрудников МВД, оперативники Центра «Э» работают по закону «О противодействии экстремизму», главным положением которого является именно «предупреждение экстремистской деятельности».

«Все дело в том, что критерием эффективности их работы являются не раскрытые дела, как у других подразделений, а число бесед с активистами, попытки вербовать и т. д. Даже многие мои знакомые из угрозыска говорят, что хотят перевестись в Центр «Э»: оперативное сопровождение дел в силу специфики оказываешь от силы раз в месяц, целый день сидишь в соцсетях», - говорит Кузнецов. В МВД, куда был отправлен запрос, подтверждают, что основным критерием профессионализма сотрудника Центра «Э» считается активная «профилактическая деятельность, направленная на выявление и устранение причин возникновения экстремистской и террористической идеологии, прежде всего в молодежной среде». О том, что в приоритете у оперативников Центра «Э» именно анализ и сбор информации об экстремистских сообществах, говорится и в пункте 2.7 их должностной инструкции.

Впрочем, работа Центра «Э» отражается и вполне реальной статистикой. Выступая на съезде руководителей антиэкстремистских подразделений сразу после предновогодних терактов в Волгограде, глава Центра «Э» Тимур Валиуллин заявил, что за последние два года оперативники выявили и нейтрализовали более 20 националистических и леворадикальных группировок, особо отметив при этом работу нижегородских, московских и северокавказских коллег. Несмотря на то что расследованием уголовных дел борцы с экстремизмом занимаются нечасто, в 2012-2013 годах они успели раскрыть 63 преступления по статье 209 УК РФ («Бандитизм») и девять - по статье 210 УК РФ («Организация преступного сообщества»).

При этом, отмечает Солдатов, Центр «Э» является чуть ли не основным потребителем многочисленного софта для мониторинга соцсетей и сбора данных. В частности, сотрудники Центра «Э» активно изучают твиттер-аккаунты оппозиционеров, профильные группы «ВКонтакте», ищут анонсы несанкционированных протестных акций в других соцсетях. Как объясняет собеседник «Русской планеты» в одном из подразделений МВД, оперативники Центра «Э» в интернете часто заняты и поиском потенциальных преступников, оставляя на «профильных» форумах предложения о покупке оружия или об участии в «акции прямого действия». В остальном их присутствие в сети сводится к наблюдению за потенциальными «клиентами».

«С учетом специфических обязанностей и отсутствия постоянного давления со стороны руководства на предмет раскрытых преступлений, их финансовое обеспечение вообще выглядит очень неплохо», - соглашается Кузнецов. В частности, с января 2011 года жалование оперативников Центра «Э» было увеличено и в среднем составляет около 40-50 тысяч рублей, не считая премий и надбавок за выслугу лет.

Работу Центра «Э» можно поделить на два направления: борьба с экстремизмом религиозным и с экстремизмом политическим. В первую группу входят исламисты разной степени радикальности, а также различные секты.

«Часто можно слышать жалобы и от мусульман, у которых изымают религиозную литературу лишь потому, что она показалась подозрительной оперативникам, и от свидетелей Иеговы - к ним Центр "Э" проявляет повышенный интерес в том числе потому, что им нужно как-то разнообразить свою деятельность на этом поле», - объясняет Солдатов. Вторая группа - оппозиционеры, от Алексея Навального до членов автономных сообществ правых и левых взглядов. Именно они чаще всего и становятся фигурантами уголовных дел, возбужденных при участии Центра «Э».

«В той же Москве все знают о Центре "Э" в основном по облавам на лимоновцев, по оперативнику Окопному, который мелькает на всех митингах оппозиции. Такие оперативники, по сути, выступают в роли этакого пугала для молодых активистов», - объясняет адвокат Сергей Бадамшин, защищающий многих политических активистов. При этом коллеги полицейских из смежных структур, например ФСБ, в большинстве случаев отзываются о Центре «Э» сдержанно и без особого энтузиазма. «В большинстве дел мы стараемся справляться собственными силами, так как порой оперативное сопровождение со стороны других ведомств только мешает», - говорит собеседник в 4-м управлении ФСБ.

Что касается Северного Кавказа, объясняет сотрудник Центра «Э», пожелавший остаться анонимным, то там специфика работы совершенно иная, и зачастую это подразделение работает даже лучше, чем ФСБ.

«Так как все старожилы остались преимущественно там, то и связей у них наработано гораздо больше. Чаще представители "конторы" занимаются выемкой документов и допросами, а не внедрением агентов, как мы, поэтому периодически приходят за информацией, но мы все равно стараемся держать руку на пульсе. Если обратить внимание в новостном выпуске на то, кто проводил силовую операцию по нейтрализации того или иного боевика, то можно понять, кто его первый вычислил. Если в операции занят в основном СОБР, то это наши, из "Э"», - объясняет он. Это подтверждается и статистикой, которую в Волгограде приводил Валиуллин: при участии Центра в СКФО было раскрыто и уничтожено более 50 боевиков, а также 15 главарей подпольных бандформирований.

«Ее туда-сюда три раза возили»

Так как контингент у борцов с экстремизмом специфический, то и коррупционные скандалы в этом подразделении случаются необычные.

«Ясно, что с активиста какого-нибудь "Яблока" никто ничего требовать не будет, поэтому чаще речь идет об использовании оперативной информации в своих интересах», - объясняет бывший сотрудник Центра «Т». Причем, говорит собеседник, в Центре «Т» это было поставлено на поток едва ли не успешнее, чем в пришедшем ему на смену Центре «Э».

28 января 2008 года на автозаправку Липецкой топливной компании у города Жердевка Тамбовской области влетели иномарка и тонированная «десятка». Из второго автомобиля вышел мужчина с пистолетом и открыл огонь по двоим заправлявшим свой ВАЗ-2112 выходцам из Дагестана. После этого один из нападавших пересел в салон обстрелянного автомобиля, усадив раненых дагестанцев на заднее сиденье, и все три машины уехали в сторону леса, оставив перепуганную кассиршу, успевшую нажать тревожную кнопку, дожидаться полиции. Спустя несколько часов автомобили налетчиков уперлись в ощетинившуюся дулами автоматов шеренгу ОМОНа на посту ДПС. Среди задержанных оказался майор Андрей Яхнев, сотрудник Центра «Т».

Как говорится в материалах дела, ветеран боевых действий Яхнев, который сейчас отбывает девятилетний срок в колонии, принял участие в попытке разбоя. По версии следствия, он и его подельники узнали, что в атакованной ими машине находятся 25 млн рублей наличными, и решили похитить их. Сам Яхнев в ходе судебного процесса утверждал, что действовал строго в соответствии с должностными инструкциями. По его словам, он получил оперативную информацию о том, что изъятую сумму двое дагестанцев везли в Москву, чтобы передать эмиссарам северокавказских бандформирований, и, написав соответствующий рапорт, отправился на спецоперацию. Сам он утверждает, что в разбойном нападении участия не принимал, и уверен, что его подставили. Однако суд, не вдаваясь в детали, счел, что речь идет о банальном разбое. Тем не менее Верховный суд уже возбудил надзорное производство по делу Яхнева и не исключено, что оно вернется на новое рассмотрение.

Источники в силовых структурах подтверждают, что подобный способ личного обогащения раньше практиковался сотрудниками расформированного Центра «Т», но преимущественно на Северном Кавказе, где выстрелы звучат регулярно, а не в более спокойных регионах, где автоматные очереди на заправках все еще воспринимаются как ЧП.

«Дело в том, что с оперативной информацией в Центре "Т" всегда было лучше, чем у той структуры, в которую его переформировали», - объясняет собеседник в силовых структурах.

В отличие от своих предшественников, оперативники из Центра «Э» нередко попадаются и на классическом крышевании.

Например, 23 августа 2013 года в офис нижегородского нумеролога и астролога Ирины Гладковой на проспекте Октября ворвались двое мужчин с пистолетами. В этот момент к Гладковой заехала ее подруга, чтобы позвать ее пообедать. Размахивая пистолетами и красными «корочками», гости без объяснения причин изъяли у Гладковой все хозяйственные документы и многочисленные контракты на оказание услуг парам, которые впечатлились передачей «Давай поженимся» и тоже хотели узнать совместимость по знакам Зодиака. Астролога усадили в машину. Вместе с Гладковой на заднем сиденье оказалась и ее подруга, которая громко возмущалась происходящим и угрожала позвонить в полицию. В салоне один из визитеров, представившись сотрудником Центра «Э» Кириллом Честновым, объяснил: в отношении Гладковой начата доследственная проверка, а чтобы ее итог был благоприятным, ей придется заплатить 100 тысяч рублей. Покидая автомобиль, нумеролог обещала подумать, но вместо этого тут же написала заявление в Следственный комитет. В итоге Честнова и его коллегу задержали по обвинению в вымогательстве.

Однако спустя несколько дней в отношении самой Гладковой было возбуждено уголовное дело о мошенничестве. «Это была уникальная ситуация, - вспоминает ее адвокат Петр Заикин. - Мою подзащитную увезли в ИВС, где сказали, что задерживают на 48 часов. Когда этот срок вышел, ее снова повезли в следственную часть, где возбудили еще одно такое же дело и повезли обратно. Так она каталась туда-сюда три раза».

Параллельно выяснилось, что это была не первая попытка Честнова и его коллеги наладить специфические отношения с экстрасенсами и колдунами. В конце 2012 года нижегородский ОБЭП завалило тысячами жалоб на деятельность двух центров парапсихологии и коррекции судьбы «Модус» и «Возрождение». Потерпевшие жаловались, что, безрезультатно обещая навести порчу, экстрасенсы выманивали у них по 1 млн рублей. «По делу изначально работал ОБЭП, но внезапно в него вошли все те же оперативники Центра «Э». Они заявили подследственным, что подозревают их в финансировании северокавказского бандподполья, таким образом получив доступ к материалам дела и его фигурантам. Я считаю, что в свое время они могли договориться о покровительстве, а в ходе расследования ОБЭПа эти факты могли вскрыться. Или же они пытались на них заработать еще», - говорит адвокат Заикин. В итоге оперативников поймали на еще одной взятке: на этот раз в 82 тысяч рублей, о чем в октябре прошлого года сообщили в СК.

Похожая история имела место и в Москве, где в июне 2013 года двое сотрудников Центра «Э» по Центральному федеральному округу вымогали 2 млн рублей у руководства стройфирмы УК «Ладья-плюс», которая уже несколько лет выполняет госконтракт по ремонту зданий в Восточном административном округе столицы. Как следует из материалов дела, в отношении компании в мае была начата проверка по факту возможных финансовых злоупотреблений. Узнав о ней, оперативник Центра «Э» по ЦФО Михаил Кириченко и майор Сергей Мартьянов, вышли на руководителя фирмы Рамиля Латыпова и предложили ему посодействовать в решении проблемы. За свои услуги, говорится в материалах уголовного дела, они попросили 2 млн рублей, но предприниматель сумел сбить ее до 1,3 млн. При этом «понимая, что не обладает достаточными познаниями в юриспруденции» и не будучи уверенным, что борцы с экстремизмом могут решить исход дела о финансовых махинациях, Латыпов все-таки решил обратиться в следственные органы. В итоге дальнейшие переговоры проходили под контролем оперативников, и когда Кириченко приехал к бизнесмену за первым траншем в 600 тысяч, его задержали. Мартьянову при этом удалось скрыться, но и он вскоре был задержан. В итоге суд приговорил Кириченко к двум годам колонии общего режима, а Мартьянов отделался тремя годами условно.

«Это либо непрофессионализм, либо сознательная подтасовка»

Борьба с экстремизмом в Центре «Э» ведется в первую очередь на упреждение, а одним из главных критериев ее эффективности считается количество проведенных профилактических бесед, поэтому зачастую оперативники придумывают себе собеседников сами, видя экстремистов в тех, кто еще не успел ими стать.

Раньше основными «клиентами» были члены ныне запрещенной Национал-большевистской партии, а затем сотрудники подразделения переключились с официально зарегистрированных организаций на неформальные сообщества, в первую очередь на националистов и леворадикалов.

В МВД говорят, что Центр «Э» не занимает «какой-либо принципиальной позиции при проведении мероприятий в отношении радикальных движений, связанной с их принадлежностью к правым или левым». Однако представители этих движений чаще всего попадают в поле зрения этого подразделения, и многие полицейские сумели сделать неплохую карьеру на расследовании вроде бы рядовых уголовных дел о драках, но «с экстремистским подтекстом». Например, таковым можно считать следователя московского Главного следственного управления при ГУ МВД Москвы Сергея Кочергина. Оппозиционные активисты называют его чуть ли не личным следователем Центра «Э» и специалистом по левым и правым оппозиционерам. Если судить по последним делам, которые он расследовал, то это утверждение не лишено оснований. На его счету уголовное дело о драке в клубе «Воздух», фигурантами которого стали видные члены антифашистского движения Алексей Олесинов и Алексей Сутуга, он же передавал в прокуратуру уголовное дело антифашиста Игоря Харченко, обвиняемого в избиении националиста Владимира Жидоусова.

Однако серьезный скачок в его карьере произошел благодаря националистам. 20 ноября 2013 года Мосгорсуд вынес приговор четырем ультраправым. Согласно обвинительному заключению, 29-летний Александр Лисицын, 25-летний Вадим Фахрутдинов, 28-летний Евгений Краснов и 27-летний Максим Крошин в декабре 2010 года планировали взрыв в московском клубе Tabula Rasa. О раскрытии этого преступления пресс-служба Центра «Э» по ЦФО объявила как о срыве масштабного теракта, задуманного якобы с целью «срыва съезда движения "Антифа"». Как говорится в обвинительном заключении, в день теракта в клубе должен был проходить концерт «в поддержку лояльности миграционной политики РФ для выходцев из Северного Кавказа и стран Азии». Организовывая теракт, Краснов «желал наступления дестабилизации обстановки в Российской Федерации, в результате чего органы власти будут вынуждены принимать решения об изменении внутренней политики».

Никто из подсудимых своей вины не признал, суд приговорил их к длительным срокам: от 8,5 до 10 лет колонии. Правда, по итогам приговора сами потенциальные жертвы остались в замешательстве: в день предполагаемого теракта в Tabula Rasa должна была выступать панк-группа Diogens, которая к антифашистскому движению никакого отношения не имеет, да и само оно не настолько однородно, чтобы проводить какие-либо организованные съезды.

«Такое ощущение, что после скандала с вымогательством у фирмы "Ладья-плюс" эшники просто решили придумать какой-то отвлекающий маневр и заодно получить звездочки. Даже несмотря на то, что это наши идеологические противники, по такому беспределу сажать никого нельзя», - считает один из свидетелей по делу. Дело о несостоявшемся подрыве клуба действительно вызывает массу вопросов, соглашается адвокат одного из его фигурантов Михаил Гавриков. «Если оперировать голыми фактами и логикой, то тут может быть две вещи: непрофессионализм или сознательная подтасовка материалов дела», - говорит он. Дело в том, что все фигуранты дела на момент его возбуждения уже были либо осуждены, либо арестованы за предыдущие преступления. Особенно с учетом того, что основным доказательством стали две явки с повинной, написанные Крошиным и Фахрутдиновым: первый к тому моменту находился в СИЗО по обвинению в избиении приезжих и антифашистов, а второй - осужден за хранение взрывчатых веществ. Оба были задержаны в 2011-2012 годах. «Поначалу я осуществлял защиту Крошина, но в какой-то момент он пропал на два месяца, а когда я нашел его в СИЗО, он сказал, что написал явку с повинной и успел от нее отказаться, так как оперативники ему пообещали изменение меры пресечения, но слова не сдержали», - рассказывает Гавриков.

Фактически, считает адвокат, борцы с экстремизмом создали «уголовное дело из ничего, подобрав под него нужных персонажей, которые уже к тому моменту были лишены свободы. При этом участники экстремистского сообщества, добавляет Гавриков, не были знакомы друг с другом. В случае с Фахрутдиновым, говорит он, явка с повинной, по-видимому, добывалась по-другому: после одного из допросов он отправился в больницу, где у него официально зафиксировали ожоги от электрошока. Несмотря на это, суд в деле нарушений не нашел, и к тому моменту, когда праворадикалы в «аквариуме» слушали приговор, следователь Кочергин уже несколько месяцев трудился в новом кабинете на Шаболовке, 6 - в ГСУ по Центральному федеральному округу.

«Порой они придумывают совсем что-то фантастическое»

По оценкам правозащитников, одним из самых показательных по части спорных уголовных является нижегородское управление Центра «Э». Его возглавляет полковник Алексей Трифонов. Согласно его служебной характеристике из МВД, Трифонов пришел в органы внутренних дел в 1994 году и, прежде чем возглавить Центр «Э» в 2010 году, долго работал в криминальной милиции, в том числе и в Центре «Т». В справке о нем говорится, что полковник не владеет ни специальными навыками, ни «научными званиями». В оппозиционной среде Трифонов считается одной из самых одиозных фигур. Во многом из-за его активного присутствия в социальных сетях. В Twitter и Facebook его, утверждает Кузнецов, можно найти под псевдонимом Oper_nn. Владелец этого аккаунта часто пишет оппозиционерам, отпуская грубые шутки или в открытую зовет активистов «посотрудничать».

Впрочем, в личной беседе владелец этого аккаунта заверил, что является лишь хорошим знакомым Трифонова. «Я скажу больше, я не сотрудник, но близок к этому», - на вопросы о своей профессиональной принадлежности он отвечал уклончиво, обещал передать вопросы высокопоставленному знакомому, но в итоге просто замолчал.

По словам сотрудника нижегородского Комитета против пыток Альберта Кузнецова, в городе практически нет экстремистов, поэтому часто новость о раскрытии очередной банды лево- или праворадикалов сопровождается скандалами. «Порой они придумывают совсем что-то фантастическое, вроде дела Антифа-РАШ, когда простую уличную драку между антифашистами и правыми оперативники попытались представить как преступление, совершенное какой-то крупной левой группировкой. Дело в итоге развалилось в суде», - говорит правозащитник.

В случае с антифашистами оперативники предпочитают задержания «для бесед» и чаще занимаются срывом их мероприятий, чтобы «потом отчитаться о количестве попыток вербовки». Не забывают нижегородские борцы с экстремизмом и о националистах, среди которых, как уверяет Кузнецов, у них гораздо больше информаторов, чем в антифашистской среде. При этом чаще им все-таки удается добиться обвинительного приговора для своих подопечных. К примеру, 23 октября 2012 года в Нижнем Новгороде к условным срокам были приговорены двое 11-классников: Илья Ульянов и Дмитрий Яшков. Они обвинялись в попытке поджога приемной депутата нижегородского заксобрания от «Единой России» Вадима Жука. При этом оба рассказывали на допросах, что эту идею им подсказал познакомившийся с ними в «ВКонтакте» националист Алексей Дмитриев.

По словам адвокатов подростков, история изначально выглядела странно: Дмитриев сам познакомился с ними в интернете, рассказав, что проходил по делу о поджоге одного из административных зданий, и позвал их в Нижний Новгород «заниматься борьбой». При этом он сам встретил их на такси, заранее снял им квартиру и даже показал, как лучше добраться до приемной Жука. Коктейли Молотова обоим школьникам на месте также вручил Дмитриев, а потом ушел. Стоило Яшкову и Ульянову замахнуться, как из кустов на них бросились спецназовцы в масках и оперативники, все это время снимавшие передвижения школьников на камеру. Показания Дмитриева, который, по сути, является организатором «акции прямого действия», есть в уголовном деле, но сам он к ответственности не привлекался. «Этот Дмитриев, насколько мне известно, действительно был радикальным правым, но в итоге стал сотрудничать с оперативниками, выполняя для них такие вот задания. Это очевидная провокация, не больше, но показательно, как их поддерживают следователи и прокуроры», - рассуждает сотрудник Комитета против пыток.

«Многие силовики получили по голове»

Если успехами в Центре Э считаются заранее спланированные посадки двух подростков в Нижнем Новгороде, то к неудачам можно отнести непредотвращение гораздо более громких акций. В 2010 году оперативники пропустили погром на Манежной площади, а недавно волнения в Бирюлево. Хотя и в том, и в другом случае участники беспорядков открыто организовывались через социальные сети, мониторинг которых, как утверждается, является одной из приоритетных задач центра Э. В случае с бирюлевскими погромами анонс так называемого «народного схода», который в большинстве своем поддержали местные юные националисты, был размещен во всех профильных сообществах «ВКонтакте». Но отсутствие конспирации никак не помешало собрать несколько тысяч человек, готовых к стычкам с ОМОНом.

«В связи с событиями в Бирюлево одним из приоритетных направлений деятельности стало превентивное выявление зон и очагов этноконфессиональной напряженности, а также иных угрозообразующих факторов, которые могут привести к возникновению межнациональных конфликтов», - парируют в Главном управлении по борьбе с экстремизмом МВД. При этом в ведомстве признают: «Необходимо отметить, что помимо пропаганды экстремистской идеологии, а также вербовки новых членов интернет стал наиболее эффективным средством мобилизации для участия в противоправных массовых акциях».

Не меньший скандал, говорит Алексей Солдатов, вызвали протесты на Болотной площади. «Когда на улицу вышел весь этот средний класс, многие силовики получили по голове, так как стало понятно, что все их анализы оказались неверными. У истоков этих митингов, вопреки их прогнозам, стояли не иностранные НКО и не активисты „Другой России“, а совершенно другие люди», - объясняет он. Политическая активность изменилась, говорит Солдатов, и Центр «Э» явно не успевает за ней, находясь в кризисе и заводя агентов совершенно не в той среде, где нужно. Правда, распоряжаться агентами тоже умеют далеко не все оперативники. По словам источника в московской полиции, несколько месяцев назад руководитель одного из городских подразделений МВД потребовал от подчиненных предоставить ему список всех платных информаторов, а затем пригласить их на ознакомительную беседу в управление. При этом все встречи были назначены на одно время и одну и ту же дату. Так полицейское подразделение лишилось половины своих агентов - люди побоялись засветиться на столь масштабной встрече.

Тем не менее, на ближайшие несколько лет единственной структурой, борющейся с оппозицией на низовом уровне, будет по-прежнему оставаться именно Центр «Э». 14 декабря Госдума одобрила в первом чтении поправки к закону «О противодействии экстремистской деятельности» и УК РФ, ужесточающие ответственность за призывы к экстремизму и разжигание религиозной и национальной розни. Это значит, что подразделению придется еще активнее оправдывать свое существование и доказывать свою эффективность теми способами, к которым его сотрудники привыкли.

Внешние ссылки откроются в отдельном окне О том, как поделиться Закрыть окно

В Нальчике близится к завершению выездной процесс по беспрецедентному делу - на скамье подсудимых оказались не только рядовые оперативники ингушского центра "Э", но и их бывший начальник - экс-глава республиканского управления по противодействию экстремизму МВД Тимур Хамхоев.

Силовиков обвиняют в том, что, желая выслужиться, они под пытками заставляли задержанных подписать показания с признанием вины. Один из таких допросов закончился убийством прямо в кабинете центра "Э", полагает следствие.

Всего по делу проходят семь человек. Еще несколько полицейских, которые, по словам потерпевших, издевались над ними, в материалах дела так и остались "неустановленными сотрудниками".

Адвокат организации "Зона права" Андрей Сабинин, представляющий потерпевших, говорит, что не доволен тем, в каком виде дело дошло до суда: "Многие из тех, на кого указывали как на лиц, которые били и пытали, вообще не стали обвиняемыми".

Русская служба Би-би-си попыталась разобраться, что известно об ингушском центре "Э".

"Про центр [по противодействию экстремизму, ЦПЭ] я могу сказать: кто оттуда выходит - либо избитый, либо мертвый!" - рассказывает суду Ахмед Аушев, свидетель обвинения по делу сотрудников так называемого центра "Э" ингушского МВД и брат одного из тех, кто вышел живым. По словам Аушева, он и сам оказывался там на допросе и был вынужден - после избиений и пыток током - оговорить своего родственника.

Другие свидетели, сослуживцы обвиняемых, на вопрос судьи отвечают односложно: уверены, что насилия к задержанным не применялось, но подробностей не видели, не знают или не помнят.

"Люди враз ослепли, оглохли, отупели", - констатирует Патимат Юсупова после очередного заседания суда и допроса нескольких полицейских.

В июле 2016 года ее брат Магомед Долиев вместе со своей женой Марем были задержаны сотрудниками центра "Э". С допроса мужчина уже не вышел: по версии следствия, он задохнулся во время жестоких пыток. Его жена, Марем Долиева утверждает, что пока в одном кабинете полицейские убивали мужа, в другом - били и пытали током ее саму, добиваясь признаний в причастности к ограблению банка.

История Долиевых - только один из нескольких эпизодов в деле. При этом обвиняют полицейских не только в насилии. У возглавлявшего ингушский центр "Э" Тимура Хамхоева несколько статей УК - вымогательство, превышение полномочий, подделка документов, грабеж. Вместе с ним на скамье подсудимых еще четверо полицейских из управления по борьбе с экстремизмом, экс-начальник ОМВД по Сунженскому району и бывший сотрудник ФСБ.

К делу приложены служебные характеристики полицейских, из которых следует, что своими подчиненными Хамхоев был доволен.

"За период службы зарекомендовал себя только с положительной стороны как профессионально грамотный, исполнительный и добросовестный сотрудник", - говорится в справке об оперативнике Алихане Бекове, обвиняемом в убийстве Долиева. Указание пытать мужчину оперативнику, как считает следствие, дал сам Хамхоев.

Служебная характеристика на начальника центра "Э" тоже исключительно комплементарная: "Зарекомендовал себя высококвалифицированным, принципиальным и требовательным сотрудником... За образцовое исполнение служебных обязанностей... неоднократно поощрялся президентом республики Ингушетия".

Справка подписана заместителем начальника полиции регионального МВД Алишером Боротовым. Одна из потерпевших утверждает, что Боротов тоже участвовал в пытках, но в рамках этого дела он только свидетель.

Страхом перед Хамхоевым сестра погибшего на допросе в центре "Э" Долиева Патимат Юсупова объясняет забывчивость свидетелей: "Вот даже сейчас все смотрят на него и боятся".

Начальник со вспыльчивым характером

45-летний Хамхоев во время судебных слушаний не стесняется проявлять эмоции. "Благо, есть судьба, разберемся потом. Я же не вечно здесь! И вы не вечные, понимаете?!" - пообещал экс-начальник центра "Э" родственникам погибшего Долиева на одном из заседаний.

Время от времени раздражение у Хамхоева вызывают и свидетели, тогда из своей клетки он что-то кричит им на ингушском. Во время одного из заседаний очередной вызванный в суд сотрудник МВД произносит что-то неразборчивое из-за своей трибуны - слушателям в зале его слова уловить не удается, зато их понимает Хамхоев и с гневным возгласом показывает свидетелю решетку из сложенных пальцев.

"Он [свидетель] ему сказал на ингушском языке типа "такие подонки, как ты, должны гнить", - объясняет сестра Хамхоева, - Естественно, он [Хамхоев] на него отреагировал. У него вспыльчивый эмоциональный характер. Зная его характер, его всячески пытаются вывести".

Должность начальника ингушского центра по противодействию экстремизму Хамхоев официально занял в 2013 году. Но в общей сложности он проработал в этой структуре около 10 лет из тех 14-ти, что находился на службе в МВД. Марина Хамхоева говорит, что до работы в центре "Э" ее брат фактически был "правой рукой" занимавшего тогда пост главы республиканского МВД Беслана Хамхоева, и выполнял обязанности пресс-секретаря.

Десять лет назад, утверждает она, желающих работать в правоохранительных структурах не было: "Просто бросали оружие, снимали форму и уходили. Никто не шел [работать в полицию], потому что каждый день обстреливались посты, взрывались 2-3 дома, в дома забрасывались гранаты, под машины работникам [правоохранительных] структур подкладывали взрывные устройства".

Именно тогда в российских регионах появились самостоятельные подразделения по борьбе с экстремизмом - соответствующий указ в сентябре 2008 года подписал президент Дмитрий Медведев.

В декабре того же года Хамхоев стал оперуполномоченным ингушского центра "Э".

"Когда он пришел на эту работу, там была разваленная структура. Эти ребята, там 7-8 человек было на тот момент, просто-напросто ежедневно, рискуя своей жизнью, навели порядок в Ингушетии!" - доказывает в разговоре с Русской службой Би-би-си Марина Хамхоева.

Что именно могло заинтересовать сотрудников антиэкстремистского управления, которые, по версии родственников, "наводили порядок" в республике, в бытовой драке двух молодых людей из-за девушки или, например, в стрельбе в воздух на свадьбе, не вполне понятно. Однако фигуранты обеих историй оказались сначала на допросе в ЦПЭ, затем в больнице, а после - в списке пострадавших по делу.

В компетенции управления по борьбе с экстремизмом оказалось и расследование ограбления Россельхозбанка в поселке Сунжа в июле 2016 года: спустя три дня после грабежа замначальника полиции по оперативной работе МВД Боротов поручил ЦПЭ проверить, не причастны ли к преступлению сами сотрудники банка.

На следующий день в центр "Э" привезли Марем и Магомеда Долиевых.

Ограбление в Сунже

В банке Марем Долиева работала кассиром.

11 июля 2016 года сунженское отделение должно было прекратить прием посетителей: оно готовилось к ликвидации, поэтому с утра Долиева готовила наличные и ценности к перевозке в другой офис.

Между 9 и 10 часами утра в отделение зашел человек в шляпе. Он подошел к кассе и опустил в лоток лист бумаги: "Это ограбление! Немедленно выдай всю наличность из кассы и веди себя естественно, и ты сохранишь свою жизнь! Даю на все минуту время пошло" (Орфография и пунктуация сохранены).

Следом в тот же лоток упал тяжелый предмет - завернутая в носовой платок граната. Марем сразу же отдала мужчине приготовленные для перевозки пачки денег.

"Сколько корешков денег и в какой валюте закинула в лоток, я не знаю, так как была в шоковом состоянии и не могла думать ни над чем", - объясняла через несколько часов кассир следователям. Грабителю досталось около 12 миллионов рублей.

Несколько дней полицейские опрашивали очевидцев и искали владельцев машины, в которую, как заметил один из свидетелей, сел налетчик.

Однако вскоре следователь выдвинул версию о том, что ограбление могло быть инсценировкой: он объяснял это тем, что грабитель, судя по записям камер, свободно ориентировался в помещении, "пакет, который преступник унес с собой с достаточно крупной суммой, явно не соответствует по размерам заявленной сумме", кассир не нажала на тревожную кнопку, а охранник никак не отреагировал на подозрительного человека.

Следствие сочло нужным проверить сотрудников банка.

Правообладатель иллюстрации Patimat Usupova Image caption Муж Марем Долиевой - Магомед - работал в Москве, но часто приезжал домой. Фотография, по словам его близких, была сделана за пару недель до его смерти

"Особое внимание прошу обратить на кассира офиса, как на лицо, непосредственно контактировавшее с преступником, и которое имело возможность распоряжаться денежными средствами банка", - говорится в документе, который 14 июля 2016 года следователь отправил замначальника полиции по оперативной работе Боротову. Утром 15 июля Марем Долиеву вызвали в полицию.

"Ощущение, будто вырывают пальцы"

В ОМВД по Сунженскому району Долиеву отвели в кабинет начальника отделения Магомеда Бекова. Помимо него в помещении находились еще двое - замначальника республиканской полиции Боротов и неизвестный мужчина, рассказывала в своих показаниях спустя два дня Марем.

В обвинительном заключении по делу силовиков Боротов среди присутствующих в кабинете не упоминается. В своих свидетельских показаниях он утверждает, что вместе с остальными недолго пообщался с Долиевой, а затем ушел в примыкающую к кабинету комнату отдыха и через закрытую дверь только лишь слышал, что рядом происходит разговор на повышенных тонах.

"Неизвестным мужчиной", как следует из материалов дела, был начальник ЦПЭ Хамхоев.

От Долиевой стали требовать признания в том, что она имеет отношение к ограблению. Почти сразу, по словам женщины, полицейские перешли на крик, а затем сидящий напротив "неизвестный человек" замахнулся и ударил ее по лицу.

"После этого [начальник отделения полиции по Сунженскому району] Беков Магомед встал со своего стула, достал где-то черный полиэтиленовый пакет, подошел ко мне сзади и одел его на мою голову, стал меня душить и бить по голове и лицу", - говорится в показаниях Марем Долиевой.

Так, утверждает бывший кассир ограбленного банка, продолжалось какое-то время, а потом в кабинет вошли двое мужчин, вывели ее во двор, посадили в машину и снова надели на голову пакет.

На снимках с камер видеонаблюдения, приобщенных к делу, видно, что один из сопровождавших Марем действительно несет в руках предмет, похожий на пакет, а затем наклоняется с ним в салон к сидящей там женщине.

Следствие установило, что эти двое - замначальника центра "Э" Сергей Хандогин и руководитель одного из отделов Андрей Безносюк.

Долиеву отвезли в здание центра "Э" в Назрани и завели в кабинет на втором этаже.

"Кто-то связал мои руки за спиной скотчем и надел какие-то провода на пальцы рук, после чего, насколько я поняла, меня стали бить током, было ощущение, как будто мне вырывают пальцы, в то же время на меня кричали, били по голове, говорили - признавайся в ограблении банка", - рассказывала она позже следователям.

Лиц полицейских Долиева не видела. В промежутке кто-то из присутствовавших, по ее словам, спрашивал её: "Хочешь услышать голос своего мужа? Узнаешь же? Хочешь услышать, как он орет?"

Военно-полевой телефон

Магомеда Долиева задержали 15 июля, спустя несколько часов после того как в полиции оказалась Марем.

В квартиру, где они жили с женой, пришли с обыском, во время которого изъяли две гранаты. Родственники Долиевых уверены, что боеприпасы подбросили сами полицейские, чтобы доказать связь с ограблением Россельхозбанка.

"Там, в банке, был муляж гранаты, а они ему подкидывают боевые. Это он дураком должен быть - дома сидеть с ними!" - возмущается сестра Долиева Патимат. Согласно экспертизе, в отделении банка грабитель оставил корпус гранаты без взрывателя.

В квартире, по словам Патимат, оперативники перевернули все вверх дном и вынесли все деньги: 1700 долларов, принадлежавшие брату Магомеда, и около 80 тысяч, накопленных семьей на процедуру ЭКО. Пара хотела завести ребенка и собирала деньги, чтобы поехать в клинику в Челябинск.

Магомеда Долиева доставили в ЦПЭ примерно в 17 часов. А через два часа он умер. Эксперт, который осматривал тело в кабинете ЦПЭ, зафиксировал кровоподтек на лице и ссадины на спине, лодыжках и запястьях.

По версии следствия, оперативник Алихан Беков, который проводил допрос, по указанию своего начальника Хамхоева выбивал показания из задержанного. Полицейский какое-то время избивал Долиева, а затем перекрыл ему доступ воздуха и стал бить электрическим током, говорится в материалах дела.

Патимат Юсупова рассказывает: вскоре после того как следователи начали заниматься делом о смерти ее брата, ей начали поступать звонки от неизвестного собеседника. "Не пытайся узнать, кто я, просто послушай меня внимательно. Для того чтобы тебе позвонить, мне пришлось выехать за пределы Ингушетии. Я здесь приобретаю другой телефон, симка другая, скрытый номер, чтобы потом тебе нечего было [сказать]", - вспоминает этот разговор Юсупова.

По ее словам, звонивший ей человек впоследствии связывался с ней несколько раз, сообщая различные подробности о сотрудниках центра "Э". Во время одного из таких разговоров он рассказал, что Магомеда и Марем пытали током от военно-полевого телефона ТА-57. После смерти Долиева аппарат, который мог стать вещественным доказательством, по данным женщины, уничтожили.

"Жаловался на сердце"

Объяснения оперуполномоченного Бекова, которые он дал следователю в день гибели Долиева, выглядят так: около шести часов вечера полицейский вышел в коридор и увидел, как оперативники заводят в соседний кабинет человека, который "был, возможно, причастен к совершению разбойного нападения на отделение банка".

"Чтобы установить с ним доверительный контакт", Беков зашел в кабинет и завел разговор, во время которого Долиев якобы пожаловался на периодические проблемы с сердцем, но отказался от вызова скорой помощи.

"Так как мне приспичило сходить по нужде, я покинул кабинет, в котором находился Долиев", - утверждал Беков. Через десять минут он якобы вернулся, обнаружил мужчину лежащим на полу и "начал делать ему массаж сердца и другие реанимирующие мероприятия, которые, однако, какого-либо положительного результата не принесли".

Если верить рассказу полицейских, выходит, что о проблемах с сердцем Долиев сказал едва ли не всем сотрудникам центра "Э", которых встретил по дороге на допрос. Показания троих оперативников, перевозивших мужчину из его квартиры в здание ЦПЭ, выглядят так, будто их писали под копирку и местами совпадают до последнего слова:

"Вопрос следователя: скажите, жаловался ли Долиев на самочувствие во время его доставления в ЦПЭ МВД по РИ?

Ответ: да, Долиев говорил, что плохо себя чувствует, у него боли в области сердца. На мой вопрос, нужны ли ему лекарства или другая помощь, ответил отказом".

Эксперт, который проводил осмотр и вскрытие тела, пришел к выводу, что Долиев умер не от болезни сердца. Официальная причина смерти мужчины - асфиксия.

"Уберите ее!"

"Отпустили ее именно тогда, когда они поняли, что переборщили с Магомедом", - считает его сестра Патимат.

У отделения полиции в Сунжи женщину встретили родные. Один из братьев Марем, приехавший в ту ночь к ней в больницу, вспоминает, что она не могла самостоятельно стоять на ногах.

Несмотря на то, что Марем Долиева находилась в метрах от того кабинета, в котором умер ее муж, о его смерти она узнала не сразу - родственники рассказали ей только на следующий день перед похоронами.

Вскоре после того, как семья убитого Долиева начала требовать привлечь сотрудников ЦПЭ к ответственности, родственников начали убеждать остановиться, а еще лучше - увезти куда-нибудь Марем, рассказывает Патимат Юсупова.

"Уберите ее, спрячьте ее, ее посадят [за ограбление банка], пусть не ходит ни на какие опознания, очные ставки", - пересказывает сестра Долиева.

Правообладатель иллюстрации Patimat Usupova Image caption Когда-то Долиев сам служил в милиции, только в Казахстане. После возвращения в Ингушетию он отказался от работы в правоохранительных органах

На вопрос, кто именно приходил с этими требованиями, она замечает, что не может назвать имен: "Старики, авторитетные люди, которых [полицейские] просят, сами цэпэшники к братьям приходили… На суде нас спрашивают - а почему вы не знаете, кто приходил? А если они не говорят? Они пришли и не считают нужным говорить!"

Родственники экс-начальника центра "Э" в свою очередь называет это "сочинениями и сказками". "Ни один человек, ни от моей семьи, ни от нас, даже наши мужики, никто слова не говорит! Я даже не знаю, где они живут, их адреса мы не знаем!" - утверждает сестра Хамхоева Марина.

Ток, пакет и звук телефона Второй мировой

Одновременно с Долиевыми в одном из кабинетов ЦПЭ держали еще одного человека, Магомеда Аушева - на тот момент подозреваемого, а теперь - потерпевшего. Он уверен, что слышал крики Долиева, которого пытали в помещении где-то рядом.

Жителя села Сурхахи забрали из дома рано утром все того же дня - 15 июля 2016 года. В центре "Э", по словам мужчины, его долго били и пытали током, требуя сознаться в покушении на лидера одной из религиозных групп.

Позже на суде одна из свидетельниц - хорошо знакомая, по собственному признанию, с Хамхоевым Аза Гадиева - заявила , что это она оговорила Аушева.

Сам Аушев происходившее с ним в ЦПЭ описывал практически так же, как и Марем Долиева: ему на голову надели пакет, прикрепили провода к пальцам. "Я услышал шум, который похож на шум старого телефона из фильмов про Великую Отечественную войну, когда телефон раскручивали перед звонком. Сразу же после данного шума мне стало очень больно… Была невыносимая боль, от которой я кричал во всю силу", - рассказывал Аушев следователю.

По словам Аушева, он слышал, как где-то рядом от боли кричит мужчина. Кто-то из полицейских спросил: "Слышишь эти крики? Если ты не признаешься, то это мы с тобой сделаем".

Кто остальные пострадавшие?

Помимо историй мужа и жены Долиевых и Аушева в деле против сотрудников центра "Э" еще четыре эпизода, в которых, по мнению следствия, виновны полицейские:

• 2010 год. Хамхоев и Аспиев избивали Залимхана Муцольгова, а их оставшиеся безымянными коллеги пытали его током, добиваясь признания в покушении на начальника криминальной милиции Карабулака Ильяса Нальгиева.

• 2012 год. Оперативник Аспиев и оставшиеся неизвестными сотрудники ЦПЭ избили сотрудника "Назраньгаза" Адама Дакиева, добиваясь, чтобы он выдал местоположение своего коллеги - у коллеги случился конфликт с братом сотрудника центра "Э".

• 2014 год. Полного тезку другого пострадавшего Магомеда Аушева били лично Хамхоев и двое его подчиненных, требуя сознаться в том, что во время празднования свадьбы молодой человек стрелял в воздух из огнестрельного оружия.

• 2016 год. Оперативник из отдела по защите конституционного строя республиканского ФСБ Мустафа Цороев вместе с Хамхоевым отобрали машину и телефон у гражданина Азербайджана Амила Назарова и требовали у него 800 тысяч рублей, угрожая предать огласке информацию о его связях с местной жительницей.

"Люди жаловались много лет"

Сестра Хамхоева Марина уверена, что дело против ее брата - результат заговора ингушской оппозиции, которая "затевает развалить этот центр", и оговора со стороны пострадавших.

"Все, кто приходит и жалуется, что их били, это люди либо ранее судимые, либо имеющие богатую за собой [историю]... у них хвост очень длинный", - утверждает Хамхоева.

Как считают в семье Хамхоева, родственники скончавшегося в кабинете второго этажа ЦПЭ мужчины особенно заинтересованы в этом деле: "У них есть мотив доказывать, что кто-то виноват. Они просто напросто в связи с этим случаем превратились в пострадавших! Как говорят, лучшая защита - это нападение!"

За прошедшие с момента ограбления банка два года правоохранительные органы не нашли оснований для обвинения Марем Долиевой в причастности к преступлению. Те же, кто сейчас проходит по делу пострадавшими, жаловались на действия сотрудников ЦПЭ не один год. С освидетельствованными травмами и повреждениями они шли не только в правоохранительные органы, но и к правозащитникам.

"Самое отвратительное, на мой взгляд, что все эти люди жаловались много лет, - рассказывает глава правозащитной организации "Машр" Магомед Муцольгов, - Мы обращались [выше], и в некоторых делах даже глава республики [Юнус-бек Евкуров] говорил, что он взял под личный контроль. Какой может быть контроль, если дела не расследовались? Человек говорил - "меня пытали, я видел, кто меня пытал, где меня пытали", а ему говорят - "нет".

Сколько всего человек в последние годы обращались в его организацию с такими жалобами, Муцольгов сказать затрудняется - "никогда не вел такой статистики". Тем не менее, он считает, что пострадавших от рук силовиков из ЦПЭ в реальности больше, чем в уголовном деле.

Кто-то, полагает правозащитник, устал от отказов, кого-то запугали, кто-то боится потерять работу: "У нас и такое бывает: забрали человека [в ЦПЭ], месяц там просидел, его калечили, а потом говорят - тебя же отпустили, ну и радуйся, мол, ты живой, не сидишь, не под судом… Ну и вали отсюда".

"Четыре года на вас показываю пальцем, какие доказательства еще нужны?"

Бывший полицейский Хасан Кациев около четырех лет пытается доказать следствию, что пострадал от Хамхоева и его подчиненных, но пока безрезультатно.

По словам Кациева, зимой 2014 года он, тогда еще сотрудник управления экономической безопасности, написал рапорт на имя главы республиканского МВД, в котором уличал в коррупции свое руководство.

Рапорт Кациев собирался подать в понедельник, 24 февраля, а утром 22-го, в субботу, его вызвали в кабинет Алишера Боротова - замначальника полиции, которого спустя два года будет упоминать в своих показаниях Марем Долиева.

В кабинете, по словам Кациева, Боротов предложил ему уволиться по собственному желанию: "сказал, что я вымогаю деньги у граждан, идут слухи", а когда мужчина отказался, замначальника полиции якобы обратился к стоявшему рядом экс-главе центра "Э": "Хамхоев, забирай его и поработай с ним".

"А вот что стояло за словом "поработай", я узнал уже, когда приехали в город Назрань в административное здание ЦПЭ. Вот как мы заехали в ЦПЭ, и началось все это, и 12 часов продолжалось", - говорит Кациев.

По его словам, в течение всего дня его избивали Хамхоев, оперативник Алихан Беков и еще один сотрудник центра "Э", сохранивший свою работу. Все это время, говорит Кациев, от него требовали подписать признание в вымогательстве.

"Даже если бы вымогал деньги, это никак не относится к ЦПЭ. Почему управление собственной безопасности не разбирается со мной, Следственный комитет? ЦПЭ - потому что они были взаимосвязаны - Боротов и цэпэшники!" - возмущается Кациев.

Поздним вечером его вывезли обратно в республиканское МВД в Магасе и отдали приехавшим к зданию близким. "Мои друзья говорили: мы тебя взяли, как бревно, с трудом тебя впихнули в машину", - рассказывает Кациев.

Image caption Хасан Кациев и его отец Магомед в офисе движения "Машр", на одной из стен которого - портреты пропавших без вести в Ингушетии людей

Его отец показывает документы из больницы и бюро судмедэкспертизы, в которых говорится о судорогах, закрытой черепно-мозговой травме и кровоподтеках на лице: "Полумертвого мы его вывезли, увезли в больницу, сделали экспертизу, все доказательства у следствия, у прокуратуры на руках! Четыре года я на вас показываю пальцем, какие доказательства еще нужны?"

Хасану Кациеву и его отцу удалось добиться возбуждения дела. Но подозреваемых по нему за четыре года не появилось: следствие согласилось с тем, что повреждения бывший полицейский получил в здании ЦПЭ, но нанесли их неизвестные.

Сам Кациев уверен, что практика выбивания нужных показаний в республиканском центре "Э" появилась задолго до того, как управление возглавил Хамхоев.

Самым страшным для тех, кто попадал в ЦПЭ, по мнению экс-сотрудника экономического управления МВД, были даже не физические издевательства: "Когда тебе говорят, что приведем твою жену, сестру и мать... Ни один мужчина это не стерпит. Боль это еще [ладно], стерпишь. Но когда тебе говорят такое - что с тобой будут насильственные действия или с твоими женщинами, любой себя уважающий человек не только бумаги подпишет, а целый роман будет там писать".

О преступной деятельности сотрудников «Центра Э»

Заявление

6 сентября я был в «Центре Э» на Петровке, 38. Там группа лиц из четырех человек пыталась склонить меня к организации экстремистской деятельности и организации преступного сообщества. В качестве угрозы применялись варианты «Посадить за терроризм» и «подкинуть взрыватели».

Предлагалась следующая схема : мое внедрение в формальные и неформальные организации осуществляется за счет моих старых контактов, после чего предполагалось «повышение авторитета» через участие в несанкционированной и экстремистской деятельности, которая будет направляться сотрудниками «Центра Э». В качестве технологии предлагались «посадка в один автозак» и «посадка в одну камеру» для установления доверительного контакта.
Далее предполагалось организовать в инфильтрованной организации группы, которые бы совершали преступления экстремистской направленности, которые в свою очередь раскрывались бы сотрудниками «Центра Э» при помощи агента.

Сотрудники в ходе разговора признались, что главный их мотив - финансовый, поскольку за каждого «пришитого к делу о терроризме» человека они получают премию 40000 рублей.

Я давал подписку о неразглашении следственной тайны, но я не давал подписки о неразглашении преступной деятельности «Центра Э», в качестве примера которой я привожу попытку моей вербовки с преступными целями.

В качестве обвинения в терроризме предполагалась моя работа с Игорем Пузановым, который в настоящее время обвиняется в терроризме. Я работал с Пузановым за год до того, как это обвинение было предъявлено. Работа заключалась в получении писем из судов и прокуратур, с которыми он вел официальную переписку.

Пузанов обвиняется в терроризме и признается в своей деятельности. Но Пузанов является психически больным человеком, нездоровую манию которого используют сотрудники «Центра Э» при получении показаний. Пузанов находился на лечении в психиатрической больнице, из которой сбежал. Когда я с ним работал, я заметил его все усиливающиеся синдромы заболевания и на этой почве прекратил с ним отношения. Хотя его юридический талант оставался при этом в полном порядке. Пузанов именовал себя «Диктатором России» и «Новым Че Геварой», и испытывал очень сильную потребность в восхищении собой. Сотрудники «Центра Э» рассказали, что когда его называли «террористом», он просто «расцветал». На этом больном человеке «Центр Э» построил дело о терроризме. По свидетельству всех родственников, Пузанов всегда имел очень серьезные проблемы с психикой. Дело Пузанова по сути является полной профанацией терроризма.

В свете этой техники вербовки становится понятной фабрикация дел на Даниила Константинова и Георгия Боровикова. Им было предложено сотрудничество, но они отказались, и, более того, препятствовали попыткам «Центра Э» развернуть преступную активность. Теперь их случаи служат примером отказа от сотрудничества.

Возможно, и заслуживает проверки, что в событиях на Болотной площади роль первоначальных провокаторов сыграли люди, работающие на «Центр Э». Возможно, что эти же люди организовывали враждующие группы фа-антифа, и подобные, и потому эти дела должны быть пересмотрены, как и прочие преступления с политическим подтекстом.

В свете техники моей вербовки мне стал понятен мотив убийства Юрия Червочкина при участии сотрудников «Центра Э» (или как он тогда назывался). Червочкин был посвящен в детали плана, согласно которому и мне предполагалось действовать. После отказа от сотрудничества было организовано нападение с целью запугать и тем самым предотвратить разглашение этой информации. Убивать не планировали, как и в случае с Олегом Кашиным. Детали преступления не сходятся, поскольку убийство было организовано не сотрудниками «Центра Э», а людьми из созданной ими экстремистско-террористической группы. К тому же биты для подобных убийств не используются.

Данный документ считается заявлением в Генеральную прокуратуру РФ, в Следственный комитет РФ и в Службу собственной безопасности МВД.
Сергей Морозов.

Я никогда не просил перепоста. Но в данном случае каждый перепост может спасти чью-то жизнь.