«Прозрачные витражи», вольное продолжение «Лабиринта отражений» и «Фальшивых зеркал», не совсем обычное произведение. Его первая публикация произошла в Интернете, и написана была повесть в «интерактивном» режиме: каждая главка публиковалась с интервалом в неделю, после чего автор знакомился с мнением читателей о новом фрагменте. Результатом этого стало наличие у повести двух финалов «красного» и «синего». Автор решил оставить оба финала и в печатном варианте повести, так что читатель вправе сам выбрать понравившееся ему окончание произведения.

У меня есть конкретное предложенье –

Заменить все стекла на витражи.

Чтобы видеть в окне не свое отраженье –

А цветные картинки и миражи.

В этом деле есть одно осложненье –

Слишком много осколков и резаных ран.

Но зато фантастическое впечатленье –

Будто в каждом окошке цветной экран.

Но я вижу, тебя терзают сомненья –

Ты и в этой идиллии видишь обман.

Что ж, пусть кто-то из нас испытает прозренье –

Когда все миражи превратятся в туман.

Константин Арбенин

В детстве эта игрушка была у меня самой любимой.

Паззл как паззл. Собираешь картинку из сотен кусочков разной формы.

Только этот паззл был прозрачным. Тоненький пластик переливчатых цветов, мутноватый – но если посмотреть на лампочку, то становится видна раскаленная нить спирали.

Я собирала свой паззл почти полгода.

Он был не для детей, как я теперь понимаю, слишком уж большой. Пять тысяч кусочков прозрачной пластмассы: малиновые и мраморные, лиловые и шоколадные, лазурные и морковные, лимонные и багровые, маренго и мокрая пыль, уголь и кармин. Картинка строилась неохотно, будто ее оскорбляло быть собранной восьмилетней малявкой, упорно копошащейся на полу в детской. Родителям я строго-настрого запретила убираться в комнате – ведь они могли разрушить возникающий под моими руками мир. Мама все равно убиралась, аккуратно обходя паззл, но только когда я была в школе.

А из радужных кусочков возникала стена. Каменная стена древнего замка, покрытая мхом, с выщербленной известью швов, с неяркой ящерицей, распластавшейся под лучами солнца.

И витражное окно. Полупрозрачное, нереальное, за которым угадывались смутные человеческие тени. Цветное окно, где рыцарь в сверкающих доспехах склонился перед прекрасной дамой в белом платье. Паззл еще не был закончен, но я уже могла часами любоваться рыцарем и его дамой. Меня смущало, что доспехи рыцаря, блистающие и великолепные, оказались чуть помяты, а кое-где – даже запачканы грязью. Меня удивляло лицо дамы – в нем не было восторга, скорее – печаль и жалость. И все-таки я смотрела на паззл, придумывая историю рыцаря и принцессы (ведь молодая дама могла быть только принцессой!). Я решила, что рыцарь только что вернулся из одного похода и собирается в другой. Вот откуда вмятины и грязь на доспехах, вот откуда печаль принцессы.

А разноцветные фигурки вставали на свои, единственно правильные, места. Загоралась радуга над рыцарем и принцессой. Рука рыцаря сжималась на рукояти меча. В светлых (как у меня!) волосах принцессы засверкал самоцветами гребень. Ящерица на стене обзавелась подружкой.

Родители перестали улыбаться, глядя на мою борьбу с витражом. Теперь и они любили тихонько постоять, глядя, как возникает цветное окно в серой стене. Наверное, порой они замечали нужные фигурки раньше меня. Но ни разу не подсказывали – так было заведено.

И настал день, когда я поняла – сегодня паззл будет собран. Осталось еще не меньше полусотни кусочков. Самых сложных, почти неотличимых друг от друга. Но я знала, что сегодня увижу картинку всю, целиком.

Я не стала обедать, а потом – ужинать. А мама не стала меня ругать, только принесла чай и бутерброды. Я даже не заметила, как их съела.

Кусочек вставал к кусочку. Цветная мозаика слилась в узор.

И остался последний кусочек – я уже знала какой. Прозрачный, с тремя выступами. Вовсе не главный, всего лишь прозрачный кусочек между склоненной головой рыцаря и тянущейся к нему рукой принцессы. Я протянула руку, пытаясь найти его на ощупь, не отрываясь от картины.

Коробка с фигурками была пуста.

Потом я перевернула комнату вверх дном. Потом я плакала то на руках у отца, то на коленях у мамы. Отец обещал, что напишет письмо в фирму, выпустившую паззл, и мне обязательно пришлют недостающий кусочек. И даже еще один паззл – в компенсацию. Мама перерыла мусорное ведро и вытряхнула пылесос. Хотя и знала, что там ничего нет.

Поздно вечером я вернулась в свою комнату, к почти собранному паззлу. Если не знать, что одного кусочка не хватает, то это было даже незаметно.

Теперь я знала правду. Знала, почему так печально лицо принцессы и почему так безнадежно-устало склонил голову рыцарь. Им никогда не коснуться друг друга. Между ними – пустота.

Я села на корточки, положила ладони на картинку. И повела левую руку – к себе, а правую – от себя.

Стена замка треснула, ящерку разорвало пополам, рыцарь рассыпался сверкающими кусочками доспехов, принцесса разлетелась белыми обрывками платья.

Пурпур, ржа, охра, старая медь, беж…

Радуга, цветная метель, крашеный снег…

Когда я впервые увидела дип-программу, то поразилась – как похож ее завораживающий калейдоскоп на старый паззл, рассыпающийся под моими руками.

Но тогда дип-программы еще не было. Ее изобрели тремя годами позже.

У двери я на миг останавливаюсь, придирчиво оглядываюсь в зеркало. Ох и видок… Из зеркала смотрит на меня унылая дама лет тридцати, с брюзгливо поджатыми губами, намечающимся вторым подбородком – хотя фигура скорее костлявая, чем упитанная. Блеклые волосы собраны в тощий пучок, помада на губах слишком яркая, кричащая, а тени на веках – болотно-зеленые. Мышиного цвета платье, крепкие, будто у крестьянки, ноги в теплых чулках. Вроде как и не уродина, но…

Сексапильности во мне – не больше, чем в размазанной по тарелке остывшей овсянке.

Щелкаю свое отражение по носу и выскакиваю из дома. В отличнейшем настроении, бодрая и веселая.

А на улице – хорошо!

Воздух после короткого проливного дождя чистый и свежий, развиднелось и светит солнце. Тепло, но не душно. Во дворе бренчит на гитаре симпатичный парень, и очень хорошо бренчит. Когда я прохожу мимо, он поднимает голову и улыбается.

Он всем улыбается. Он не человек, а программа. Смесь справочного бюро, музыкального автомата и вахтера. Каждый уважающий себя дом Диптауна обзаводится чем-то подобным. Либо играют во дворе неправдоподобно вежливые и умилительные детишки, либо сидит на скамейке чинная старушка, либо длинноволосый живописец с мечтательными глазами стоит за мольбертом. А у нас – гитарист.

– Привет, – говорю я ему.

Иногда парень отвечает, но сейчас ограничивается лишь кивком. А я иду дальше. Можно взять такси, но тут недалеко, лучше пройтись. Заодно можно собраться перед беседой.

Дело в том, что на самом-то деле я ужасно трушу.

Диптаун всегда был для меня местом для развлечений. С тех пор, как в двенадцать лет я впервые вошла в глубину, тогда еще с папиного компьютера и без всякого комбинезона. Ну а когда у меня появилась своя машина, свой комбинезон – пусть даже «подростковый», без некоторых функций… Целоваться это не мешало.

И я носилась по глубине, прилипала то к одной компании, то к другой, дружила и ссорилась, храбро пила виртуальное шампанское, несколько раз виртуально выходила замуж и разводилась. В глубине были самые лучшие концерты – на исполинских аренах, над которыми кружились цветные облака и мерцали в такт музыке неправдоподобно яркие звезды. В глубине можно было посмотреть самый новый фильм задолго до его выхода на экраны – в роскошных пиратских кинотеатрах. В глубине можно было путешествовать – в каждой стране, в каждом городе находится человек, который делает виртуальную копию любимых пейзажей.

«Прозрачные витражи», вольное продолжение «Лабиринта отражений» и «Фальшивых зеркал», – не совсем обычное произведение. Его первая публикация произошла в Интернете, и написана была повесть в «интерактивном» режиме – каждая главка публиковалась с интервалом в неделю, после чего автор знакомился с мнением читателей о новом фрагменте. Результатом этого стало наличие у повести двух финалов – «красного» и «синего». Автор решил оставить оба финала и в печатном варианте повести – так что читатель вправе сам выбрать понравившееся ему окончание произведения.

Прозрачные витражи

У меня есть конкретное предложенье –

Заменить все стекла на витражи.

Чтобы видеть в окне не свое отраженье –

А цветные картинки и миражи.

В этом деле есть одно осложненье –

Слишком много осколков и резаных ран.

Но зато фантастическое впечатленье –

Будто в каждом окошке цветной экран.

Но я вижу, тебя терзают сомненья –

Ты и в этой идиллии видишь обман.

Что ж, пусть кто-то из нас испытает прозренье –

Когда все миражи превратятся в туман.

0000

В детстве эта игрушка была у меня самой любимой.

Паззл как паззл. Собираешь картинку из сотен кусочков разной формы.

Только этот паззл был прозрачным. Тоненький пластик переливчатых цветов, мутноватый – но если посмотреть на лампочку, то становится видна раскаленная нить спирали.

Я собирала свой паззл почти полгода.

Он был не для детей, как я теперь понимаю, слишком уж большой. Пять тысяч кусочков прозрачной пластмассы: малиновые и мраморные, лиловые и шоколадные, лазурные и морковные, лимонные и багровые, маренго и мокрая пыль, уголь и кармин. Картинка строилась неохотно, будто ее оскорбляло быть собранной восьмилетней малявкой, упорно копошащейся на полу в детской. Родителям я строго-настрого запретила убираться в комнате – ведь они могли разрушить возникающий под моими руками мир. Мама все равно убиралась, аккуратно обходя паззл, но только когда я была в школе.

А из радужных кусочков возникала стена. Каменная стена древнего замка, покрытая мхом, с выщербленной известью швов, с неяркой ящерицей, распластавшейся под лучами солнца.

И витражное окно. Полупрозрачное, нереальное, за которым угадывались смутные человеческие тени. Цветное окно, где рыцарь в сверкающих доспехах склонился перед прекрасной дамой в белом платье. Паззл еще не был закончен, но я уже могла часами любоваться рыцарем и его дамой. Меня смущало, что доспехи рыцаря, блистающие и великолепные, оказались чуть помяты, а кое-где – даже запачканы грязью. Меня удивляло лицо дамы – в нем не было восторга, скорее – печаль и жалость. И все-таки я смотрела на паззл, придумывая историю рыцаря и принцессы (ведь молодая дама могла быть только принцессой!). Я решила, что рыцарь только что вернулся из одного похода и собирается в другой. Вот откуда вмятины и грязь на доспехах, вот откуда печаль принцессы.

А разноцветные фигурки вставали на свои, единственно правильные, места. Загоралась радуга над рыцарем и принцессой. Рука рыцаря сжималась на рукояти меча. В светлых (как у меня!) волосах принцессы засверкал самоцветами гребень. Ящерица на стене обзавелась подружкой.

Родители перестали улыбаться, глядя на мою борьбу с витражом. Теперь и они любили тихонько постоять, глядя, как возникает цветное окно в серой стене. Наверное, порой они замечали нужные фигурки раньше меня. Но ни разу не подсказывали – так было заведено.

И настал день, когда я поняла – сегодня паззл будет собран. Осталось еще не меньше полусотни кусочков. Самых сложных, почти неотличимых друг от друга. Но я знала, что сегодня увижу картинку всю, целиком.

Я не стала обедать, а потом – ужинать. А мама не стала меня ругать, только принесла чай и бутерброды. Я даже не заметила, как их съела.

Кусочек вставал к кусочку. Цветная мозаика слилась в узор.

И остался последний кусочек – я уже знала какой. Прозрачный, с тремя выступами. Вовсе не главный, всего лишь прозрачный кусочек между склоненной головой рыцаря и тянущейся к нему рукой принцессы. Я протянула руку, пытаясь найти его на ощупь, не отрываясь от картины.

Коробка с фигурками была пуста.

Потом я перевернула комнату вверх дном. Потом я плакала то на руках у отца, то на коленях у мамы. Отец обещал, что напишет письмо в фирму, выпустившую паззл, и мне обязательно пришлют недостающий кусочек. И даже еще один паззл – в компенсацию. Мама перерыла мусорное ведро и вытряхнула пылесос. Хотя и знала, что там ничего нет.

Поздно вечером я вернулась в свою комнату, к почти собранному паззлу. Если не знать, что одного кусочка не хватает, то это было даже незаметно.

Сергей Васильевич Лукьяненко - русский писатель-фантаст. Родился 11 апреля 1968, Каратау, Казахстан.

Семья - врачи. Отец - психиатр, мать работала в наркологии, старший брат - врач-кардиолог. Окончил среднюю школу с золотой медалью. Окончил лечебный факультет АГМИ в 1990 по специальности врач-терапевт. Прошёл ординатуру по специальности врач-психиатр, владеет гипнозом. Жил в Алма-Ате (Алматы) до конца 1996, потом в Москве, получил прописку через полтора года. Работал врачом-психиатром в городском психдиспансере Алматы год, затем сотрудником журнала «Миры» с 1992, заместителем главного редактора, с 1995 - профессиональный писатель.

В пять лет прочитал «Туманность Андромеды», в семь - «Страну багровых туч». Большое влияние на поэтику первых произведений Лукьяненко оказал В. Крапивин. В качестве любимых писателей кроме А. и Б. Стругацких и В. Крапивина Сергей Васильевич называет Е. Гуляковского, Ч. Диккенса и В. Гюго. Начал писать «в стол» и «для друзей» ещё в институте. Основная причина - дефицит и недоступность хорошей фантастики.

Первые книги Сергея Лукьяненко вышли на рубеже 80-90 годов. Начав с вещей, в которых сильно чувствовалось подражание Крапивину (из наших), Хайнлайну (из зарубежных) достаточно быстро перешёл к творчеству в собственном оригинальном стиле. Известность Сергею принесли повести «Рыцари сорока островов» (полемика с Крапивиным) и «Атомный сон». Первая НФ публикация - «Нарушение» («Заря» (Алма-Ата), 1988) и «Чужая боль». Первый авторский сборник - «Атомный сон»

Был членом редколлегии журнала «Миры», издававшегося в Алма-Ате А. Кубатиевым. Был активным участником алма-атинского КЛФ «Альфа Пегаса» , его литературным консультантом. Принимал участие в библиографическом листке ВС КЛФ и Совета ВО КЛФ под редакцией И. Халымбаджи. Участник семинара в Дубултах (1989, группа С. Снегова). Член ВТО, участник Ялтинских семинаров 1990, 1991, «Тирасполь-93», «Сибкон-93, 95».

В начале 90-х тесная связь Лукьяненко с фэн-средой и использование внутренних реалий как советского (российского/русскоязычного) фэндома, так и сети Фидо, активным участником которой он является, обеспечили ему широкую популярность в этих достаточно узких, но влиятельных читательских кругах. Однако дальнейший яркий коммерческий успех его книг у широкого читателя показывает, что корни этой популярности гораздо глубже - в художественном мастерстве и идейном новаторстве все ещё молодого автора, так созвучного настроениям 90-х гг.

У Лукьяненко периода становления можно выделить трилогию «Линия Грёз» - «Императоры Иллюзий» - «Тени снов», как весьма и весьма нетрадиционную космическую оперу, для которой определили жанр «философско-космическая опера»; трилогии «Сегодня, мама!» и «Лорд с планеты Земля»; повести «Рыцари сорока островов» и «Мальчик и тьма» как произведения-вызовы Крапивинской линии в «подростковой фантастике» и «фантастике о подростках». Начиная с 1997 года, всё более-менее значимые книги Сергея Лукьяненко стали доступны читателям.

Серьёзными достижения в творчестве писателя можно назвать: дилогию про Диптаун «Лабиринт отражений»/«Фальшивые зеркала», в чём-то ставшей культовой для Рунета 90-х; роман «Осенние визиты» - самое «тёмное» произведение автора, написанное в реалиях постперестроечных 90-х; дилогию «Искатели неба» («Холодные берега»/«Близится утро») - попытку в рамках традиционной «воровской фэнтези» создать свой миф о Спасителе; «Спектр» - самый стилистически изощрённый роман автора, собравший почти все премии фендома за год; цикл «Дозоры», своей экранизацией принёсший автору бешеную популярность.

Создал книгу по браузерной онлайновой компьютерной игре «Starquake» - «Конкуренты».

Свой жанр Сергей Лукьяненко определяет как «Фантастику жёсткого действия» или «Фантастику Пути».

Помимо большого числа других литературных премий, в 1999 году Сергей Лукьяненко стал самым молодым на нынешний день лауреатом «Аэлиты» - старейшей отечественной премии, присуждаемой за общий вклад в развитие фантастики.

Сергей женат с 1991. Жена Соня, кандидат наук, доцент. Соня Лукьяненко родилась в Алма-Ате, закончила психологический факультет Казахского государственного университета по специальности «детский психолог, преподаватель психологии», работала по специальности больше 10 лет, до декабря 2003 года. Преподавала психологию в Казахском университете, затем в Российском государственном гуманитарном университете на факультете психологии имени Выготского.

Писатель постоянно проживает в Москве с 1997 года (с 2007 года в Москве так же проживает и остальная семья писателя - старший брат и родители). Воспитывает сыновей Артемия и Даниила. Держит домашних животных (йоркширского терьера Бусю и её потомство), коллекционирует мышей, увлекается кулинарией и курит любимую трубку (с весны 2006 курить бросил).

На данный момент уже экранизирован «Ночной дозор» и «Дневной дозор», «Сегодня, мама!» из цикла «Остров «Русь»» (под названием «Азирис Нуна»). Пока не получили развития проекты по книгам «Геном» и «Лабиринт отражений».

К выходу в 2018 году готовится фильм «Черновик» по дилогии «Работа над ошибками».

На данный момент так же вышли компьютерные игры по «дозорному» циклу (две части тактической RPG и аркадные гонки), ролевая игра по книге «Не время для драконов». К сожалению, провалилась попытка сделать игру по дилогии «Линия грёз». Существует так же браузерная онлайн игра в мире «дозорного» цикла. А так же создано некоторое количество настольных игр и игр для сотовых телефонов по мотивам творчества писателя.

С 29 марта 2004 года проживал в Живом Журнале (livejournal.com) как Доктор Ливси (doctor_livsy), с 15 июля 2008 года, перешёл на нелегальное положение как Доктор Пилюлькин (dr-piliulkin), которое быстро было рассекречено. В апреле 2017 года журнал был удален из-за изменения пользовательского соглашения ресурса.

С 2017 года появился в Facebook - Сергей Лукьяненко.

Примерно год назад я познакомился с циклом «Диптаун», и он мне в целом понравился. Да, у меня были претензии, но в основном впечатления остались приятные. Сейчас я цикл перечитал, и можно сказать, что он не выдержал проверку временем, т.к. оставил после себя больше негатива, нежели позитива. Но и новизны привнес: «Прозрачные витражи» я прочитал впервые.

Данная повесть – нечто вроде любопытного сетевого эксперимента, когда автор выкладывает свое произведение по главкам в интернете, читает комменты, после чего корректирует курс сюжета. «Прозрачные витражи» примечательны еще и тем, что имеют два финала, к которым я еще вернусь.

Сюжет довольно незатейлив. Молодая сотрудница МВД Карина приходит в виртуальные тюрьмы с инспекцией, по ходу сюжета узнавая скрытое назначение этих тюрем и раскрывая несколько тайн Глубины. Впрочем, для человека, читавшего предыдущие романы цикла, Карина не раскроет ничего нового, так что откровений ждать не стоит. Зато будет встреча с Чингизом и Падлой, а также мимоходом упомянут Леонида.

Первая и самая главная беда повести: у нее нет особой сюжетной ценности. Она не является прямым продолжением цикла, не несет в себе значимые события, да и темп повествования довольно неспешный.

Вторая проблема – наполнение. Я про перлы вроде: «Грубоватая и крепенькая девица – типичнейшая Ксюша. Наверное, любит травку и старый рок...» и знание женской психологии на уровне «поговорили подруги про семейную жизнь, разговор перешел на лесбийский секс, и они сразу решили его попробовать», которые вгоняют в недоумение и тоску. Размышления про «свихнувшихся на законности американцев» и всякая кухонная философия прилагаются.

Теперь про финалы:

Спойлер (раскрытие сюжета)

Как я уже говорил, их два: алый и синий. И оба нелепы и неправдоподобны. Первый акцентируется на любви и говорит нам, что все было взаправду, и теперь Карина нашла себе богатого воздыхателя. С определенной долей условности можно сказать, что это положительный финал. Второй финал акцентируется на Глубине и по нему выходит, что Карина – порождение этой самой Глубины и в реальной жизни ее не существует, хотя она себя так почти не осознает, блуждая в иллюзиях о собственной природе. С определенной долей условности можно сказать, что это отрицательный финал. Лично мне обе концовки не по вкусу, но, выбирая меньшее из зол, я предпочту алую. Хотя ее главная фишка с пазлом – та еще тупость, ведь если мозаику разделить так, что останутся небольшие зазоры между фрагментами, то у картины останется лишний фрагмент, но никак не пустое место в середине.

Оценка: 6

Как и все поклонники Лукьяненко, рассказ прочитала с удовольствием уже за то, что это рассказ Мастера. Как и всякой нормальной женщине больше понравился романтический алый финал, люблю хеппи-энды (правда не понимаю, как можно так раскроить пазл, чтобы не хватало одного кусочка, скорее уж один должен оказаться лишним). Поскольку люблю перечитывать интересные книги, то и цикл Диптауна перечитывала уже не знаю сколько раз... Вот только «Прозрачные витражи» перечитывала не полностью, ограничивалась любимым алым финалом. Вообще разницу финалов с самого начала восприняла просто - останутся герои вместе или нет.

И вот очередной раз, стоя перед книжным шкафом и выбирая книгу, взяла в руки сборник «Атомный сон». И, наконец-то, внимательно перечитала ОБА финала. Может я просто такая тупая, но до меня только недавно дошло, что романтика девичьих грез здесь и не ночевала, рассказ-то несколько о другом. Что есть вообще Глубина? В первой книге за порождение Глубины приняли Чужого, но он не отсюда, заглянул и ушел. Детство Глубины, игры в песочнице, медаль Вседозволенности... Вторая книга - Глубина взрослеет, люди научились оставлять там слепки себя, а Глубина научилась сама подобные слепки снимать, ведь Ромка не пользовался «Искусственной натурой», но сумел оставить часть себя в Глубине. И вот третья часть. Глубина еще не осознала себя, но детство кончилось. Да и юность как таковая уже практически позади. Появилось огромное количество людей, для которых Глубина не поле боя, не работа, а просто образ жизни, часть объективной реальности. А так же появились те, кто хочет все разобрать по винтикам, разложить по полочкам, всему присвоить бирочку и научиться собирать винтики-шпунтики в нужном только им порядке. И Глубина учится защищаться. Уже не призывая на помощь своих стражей - дайверов, а создавая нужные инструменты сама.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Кто такая Карина - обычный человек или порождение Глубины - вот главный вопрос двух финалов.

Оценка: 9

у автора не получилось войти в одну и ту же воду дважды, точнее трижды. Рассказ призрачные витражи совершенно не вписывается в общую канву цикла Диптаун. Здесь нет уже той привычной Глубины. манящей и завлекающей неосторожных пользователей, полной тайн и загадок, своих героев и легенд. Необычный и оригинальный мир превратился в «обычный» виртуальный осколок мира, пусть там даже еще и помнят о старой Глубине, в которую ныряли дайверы, ставшие легендарными. Рассказ не открывает абсолютно никаких новых сторон бездонной Глубины, ни продолжает ее сюжета. По сути рассказ висит грузом на предыдущих рассказах, без них он теряет весь свой смысл.

Данное творение может понравится только истинным поклонникам Диптауна, согласным прощать автору все огрехи и вторичности в сюжете, лишь бы только снова уйти в Глубину. Но на этот раз едва у них это получится, даже две альтернативных концовки практически не спасают рассказ, хоть это и было довольно оригинальным ходом...

Оценка: 7

Для меня эта повесть стала переломным моментом в творчестве Лукьяненко: концом Лукьяненко - обалденного писателя-фантаста, и началом Лукьяненко - «напишу побольше, продам подороже».

Если первые две книги - это целая субкультура для тех, кто в те времена только пришёл в сеть, невероятно захватывающая дилогия, в которой есть и приключения, и философия, и обычная правда жизни, то «Прозрачные витражи» - это обычный авто-фанфик, выданный быстро, а от того с кучей несвязух и несуразной главной героиней. Вообще герои в этой повести какие-то не живые, шаблонные, что ли.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Оповещение взрослой дочкой родителей о выходе из глубины: «Папа, мама, я дома!», а так же то, что родители обращаются к дочке - «Дочка!» - это всё конечно смотрится очень дико, особенно, когда привык читать раннего Лукьяненко, где такого бреда не было. Замена папой-программистом слова «кулер» на «вентилятор системного блока» с целью не использовать сленг - это вообще финиш. О том, что возраст героев дилогии не изменился, хотя между вторым и третьим произведением по сюжету прошло много лет - я вообще уже не говорю.

В общем, как фанфик - вполне себе произведение, но включать его в печатные издания как полноправную часть теперь уже трилогии - это, по-моему, было большой ошибкой. «Прозрачные витражи» явно портят впечатление от первых двух книг.

Оценка: 4

Красивый карандашный этюд. Легкий шоколадный десерт. Теплый вечерний ветер.

С таким объемом копнуть куда-то глубоко было невозможно, поэтому я никакой сюжетной метели не ждала. Возможно, поэтому меня и не постигло разочарование, как многих здесь отписавшихся.

Это легкое, приятное чтение без погружения, визит в уже знакомый мир.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Как приятный бонус - новая встреча с Падлой и Чингизом.

Хороший, приятный... рассказ. А потому, мой конец - алый конец.

Оценка: 8

Зачем был написан сей труд? Неясно... Эксперимент или «замануха» для посетителей Озона? Мир Диптауна не изменился с приходом этой книги и не приобрёл новые краски. Два финала, гораздо хуже одного - попса, игра на публику.

Светлые моменты повести, как уже отметили предыдущие рецензенты - разгадка истории с пазлом и лисичка - фенёк. Жаль, но Диптаун - это, всё-таки, дилогия.

Оценка: 4

Вы спрашиваете, зачем эта повесть, что она даёт Диптауну? Жизнь. Reality.

Ребята, в смысле леди и джентельмены, логичное продолжение того диптауна который нарисовался после Лабиринта в Зеркалах «про Лёню и Вику» - Дип Склероз, и оно уже написано О. Кулагиным. Неужели этот игрушечный мир, в котором всё настоящее начисто отвергается, так привлекателен? Это могла бы быть дверь в иные миры, но людям нужней площадка для игр. Леониду пришла в руки возможность сделать в Диптауне всё что угодно - он использует её чтобы испортить жизнь всему дайверскому «сословию». Вам ещё интересно? Странно!

А за эту повесть хотелось бы пожать автору руку. Лукьяненко хватило ума, я бы даже сказал мудрости, чтобы сделать поворот на 90 градусов. И оживить впадающий в склероз цикл, собственно говоря - мир Диптауна, как его убийца Казаков - лисичку-фенька.

За полупрозрачный паззл без одной фигурки и небо, в которое можно упасть - отдельное спасибо. Пронимает до мурашек по коже.

А красный и синий финал... Оба хороши, и такая развилка уместна. Помимо отсылки к «Матрице» - есть в этом что-то от Дика.

Всё таки Диптаун не совсем попсовый слипстрим:smile:.

Для справки моя оценка «Лабиринту» - 7, «Зеркалам» - 4.

Оценка: 8

В угоду фанам автор решает толкнуть под прикрытием первых двух романов ещё и третью часть. Автор проводит в сети свой эксперимент по быстрому написанию продолжения, а в его виртуальном отображении - Диптауне - проводится свой: правительство наконец то озаботилось, что без его отеческого покровительства появился целый отдельный мир, где его граждане могут чувствовать себя свободно, ну, более-менее. Виртуальность Лукьяненко - это отображение реальности часто в малейших подробностях и первая часть меня сразила новизной (ну, для меня) идей и красивой (в целом) реализацией; вторая часть - уже немного заезжена относительно первой и понравилась меньше, да и от нового там - повторение старого. Так вот данная повесть где-то на уровне второй - виртуальный мир порождён и продолжает теперь жить своей жизнью. Это просто небольшой эпизодик этой жизни, который вскользь затрагивает героев первых романов. А мог бы и не затрагивать, от этого кардинально ничего бы не изменилось. Вообще сам придуманный автором мир Диптауна любопытен и если не зацикливаться именно на героях Лабиринта и Зеркал, можно было бы придумать ещё несколько сборников рассказов по виртуальной жизни города. Там же много людей, должно быть и много историй связанных с глубиной.

Но я ещё про малейшие подробности. В глубине автора - дома, кварталы, отражение реальной Москвы, такси, машины, бары, почта; в глубине едят, моются, спят; в виртуальных борделях, да и не только в них, люди разменявшие реальность на её отражение, удовлетворяют и другие свои фантазии. Здесь есть грузчики, полиция, так почему бы к борделям и барам не добавить ещё и виртуальную тюрьму, заодно совместив её с научным институтом по производству дайверов? - вот такая краткая фабула данного произведения. Странно, почему автор не пошёл дальше и в его отражении не хватает такого важного атрибута реальности как сортир? А обе концовки для меня смотрелись примерно одинаково и если бы в отзывах не объяснили, то вполне вероятно, их «глубинный смысл» от меня бы ускользнул.

Диптаун - 3

У меня есть конкретное предложенье ‑

Заменить все стекла на витражи.

Чтобы видеть в окне не свое отраженье ‑

А цветные картинки и миражи.

В этом деле есть одно осложненье ‑

Слишком много осколков и резанных ран.

Но зато фантастическое впечатленье ‑

Будто в каждом окошке цветной экран.

Но я вижу, тебя терзают сомненья ‑

Ты и в этой идиллии видишь обман.

Что ж, пусть кто‑то из нас испытает прозренье ‑

Когда все миражи превратятся в туман.

Константин Арбенин.

0000

В детстве эта игрушка была у меня самой любимой.

Паззл как паззл. Собираешь картинку из сотен кусочков разной формы.

Только этот паззл был прозрачным. Тоненький пластик переливчатых цветов, мутноватый - но если посмотреть на лампочку, то становится видна раскаленная нить спирали.

Я собирала свой паззл почти полгода.

Он был не для детей, как я теперь понимаю, слишком уж большой. Пять тысяч кусочков прозрачной пластмассы: малиновые и мраморные, лиловые и шоколадные, лазурные и морковные, лимонные и багровые, маренго и мокрая пыль, уголь и кармин. Картинка строилась неохотно, будто ее оскорбляло быть собранной восьмилетней малявкой, упорно копошащаяся на полу в детской. Родителям я строго‑настрого запретила убираться в комнате - ведь они могли разрушить возникающий под моими руками мир. Мама все равно убиралась, аккуратно обходя паззл, но только когда я была в школе.

А из радужных кусочков возникала стена. Каменная стена древнего замка, покрытая мхом, с выщербленной известью швов, с неяркой ящерицей, распластавшейся под лучами солнца.

И витражное окно. Полупрозрачное, нереальное, за которым угадывались смутные человеческие тени. Цветное окно, где рыцарь в сверкающих доспехах склонился перед прекрасной дамой в белом платье. Паззл еще не был закончен, но я уже могла часами любоваться рыцарем и его дамой. Меня смущало, что доспехи рыцаря, блистающие и великолепные, оказались чуть помяты, а кое‑где - даже запачканы грязью. Меня удивляло лицо дамы - в нем не было восторга, скорее - печаль и жалость. И все‑таки я смотрела на паззл, придумывая историю рыцаря и принцессы (ведь молодая дама могла быть только принцессой!) Я решила, что рыцарь только что вернулся из одного похода, и собирается на другой. Вот откуда вмятины и грязь на доспехах, вот откуда печаль принцессы.

А разноцветные фигурки вставали на свои, единственно правильные, места. Загоралась радуга над рыцарем и принцессой. Рука рыцаря сжималась на рукояти меча. В светлых (как у меня!) волосах принцессы засверкал самоцветами гребень. Ящерица на стене обзавелась подружкой.

Родители перестали улыбаться, глядя на мою борьбу с витражом. Теперь и они любили тихонько постоять, глядя, как возникает цветное окно в серой стене. Наверное, порой они замечали нужные фигурки раньше меня. Но ни разу не подсказывали - так было заведено.

И настал день, когда я поняла - сегодня паззл будет собран. Осталось еще не меньше полусотни кусочков. Самых сложных, почти неотличимых друг от друга. Но я знала, что сегодня увижу картинку всю, целиком.

Я не стала обедать, а потом - ужинать. А мама не стала меня ругать, только принесла чай и бутерброды. Я даже не заметила, как их съела.

Кусочек вставал к кусочку. Цветная мозаика слилась в узор.

И остался последний кусочек - я уже знала, какой. Прозрачный, с тремя выступами. Вовсе не главный, всего лишь прозрачный кусочек между склоненной головой рыцаря и тянущейся к нему рукой принцессы. Я протянула руку, пытаясь найти его на ощупь, не отрываясь от картины.

Коробка с фигурками была пуста.

Потом я перевернула комнату вверх дном. Потом я плакала то на руках у отца, то на коленях у мамы.