) Другие источники : БЭЮ : ВЭ : МЭСБЕ : НЭС : ЭСБЕ

Алжир или Алжирия (фр. Algérie) - французская колония на севере Африки . Поселение евреев в А. относится к очень древнему времени; в исторический период еврейская колонизация сопутствовала последовательно владычеству Карфагена, Рима, арабов и турок. В 320 году дохр. эры Птолемей Сотер, овладев Иерусалимом, переселил в Африку множество евреев. Большая их часть поселилась в Египте, главным образом в Александрии, в Киренаике, в Ливии; часть их, вероятно, проникла в Алжир. С разрушением Иерусалима число африканских евреев еще более увеличилось, так как масса беглецов прибыла из Палестины в Африку. Пришельцы пытались поднять восстание против римлян; в Египте и других областях северной Африки произошли многочисленные возмущения; но среди влиятельных евреев оказались предатели, и восстание было подавлено (73-74 г. хр. эры); оно повторилось в 116 году, при императоре Траяне, и снова кончилось жестоким усмирением со стороны римлян. Впоследствии воспоминание об этих неудавшихся попытках стало забываться, и последовавшая затем мирная, относительно счастливая жизнь заставила евреев простить римлянам их жестокую расправу. Богатая морская торговля, составлявшая в то время единственный источник крупных доходов, была в значительной части в руках евреев. Утверждение христианства как господствующей церкви принесло с собою первые ограничения евреев в их гражданских правах. Когда продолжительное владычество вандалов сменилось господством цивилизованных греков, положение евреев ухудшилось. Император Юстиниан приказал губернатору Африки обратить все синагоги в церкви: отправление богослужения евреям было запрещено. Тем не менее еврейская религия, по уверению арабских исследователей, приобретала в то время среди берберских племен много последователей. С утверждением господства мусульманских арабов начинается новая эра еврейских злоключений. При владычестве Идриссидов распространению иудаизма среди берберов ставились непреодолимые препятствия; для изолирования евреев от остального населения им отводились для жительства особые кварталы. Иметь сношение с евреями арабы считали для себя унизительным, и даже бумага о собирании еврейских налогов нередко начиналась словами: «Да будет проклят». Но вместе с тем не было никаких препятствий для образования крупных еврейских общин. Ужасные гонения начались при династии Алмогадов (11-12 вв.). Арабские теологи высчитали, что 500-летний срок, данный евреям для ожидания Мессии, истек, и теперь они должны принять ислам. С 12 в. гонения становятся особенно интенсивными. Алмогадский халиф Абдель-Мумин предлагал всем евреям принять ислам, угрожая в противном случае поголовным выселением. Большинство евреев приняло новую религию, меньшинство предпочло мученическую смерть или эмиграцию. Не доверяя новообращенным, Абдель-Мумин заставил последних носить, в отличие от природных мусульман, особую одежду. С прекращением династии Алмогадов положение евреев несколько улучшилось, хотя от времени до времени их все еще продолжали избивать, а в мирное время право исповедовать свой культ им приходилось покупать. - В 1391 г., после «севильской резни», масса евреев из Испании эмигрировала в Алжир. Пришельцы назывались «носителями беретов», в отличие от туземных евреев, «носителей тюрбанов». Благодаря своему умственному и культурному превосходству испанские пришельцы вскоре заняли доминирующее положение, и во главе крупнейших еврейских общин А. оказались исключительно испанские раввины: в гор. Алжире Исаак бар-Шешет Барфат (Ribasch) и Симон бен-Цемах Дуран I (Raschbaz); в Тлемсене, Константине и других городах А. также появились видные духовные руководители из среды «сефардов». Изгнание евреев из Испании в 1492 г. перебросило через Гибралтарский пролив в Алжир еще несколько тысяч переселенцев. Убежище, которое испанские евреи нашли в Α., было, однако, не вполне надежным. В 1510 г. Петр Наваррский при завоевании Бужии истребил и взял в плен большое количество евреев. Лишь с началом турецкого владычества в А. (1519) в положении евреев наступает некоторое улучшение, хотя они все еще продолжают подвергаться частым нападениям со стороны испанцев, которые вели долгое время упорную борьбу с турками из-за власти над А. Евреи под властью турок пользовались внутренним самоуправлением и полной свободой вероисповедания. Но, находясь в зависимости от алчных турецких администраторов - «деев», они много терпели от усиленных поборов и возложенных на них в двойном размере таможенных пошлин. Евреи не представляли, впрочем, в этом отношении исключения: даже некоторые континентальные державы, как Швеция, Дания, Португалия, Неаполь, платили дею дань, и даже Франция при назначении нового консула должна была вносить всякий раз 100.000 франков. При помощи денег между богатыми еврейскими коммерсантами и деями устанавливались довольно дружеские отношения. В 17 в. в главных городах Α., в особенности в городе Алжире (Alger), появились еврейские эмигранты из Италии (преимущественно из Ливорно), которые вскоре заняли видное положение и стали играть важную экономическую роль в стране. В течение 18 века они являлись банкирами деев и посредниками между последними и европейскими державами (см. Алжир-город). В 1791 году, когда испанцы были окончательно вытеснены из Орана, дей Магомет-эль-Кебир пригласил евреев из Тлемсена, Мостаджанема, Маскара и Недрома поселиться в Оране. Дружба евреев с деями не мешала, однако, последним прибегать иногда к казни богатых евреев, чтобы присвоить себе их имущество. Еврейские общины имели в период турецкого владычества центральный орган самоуправления: во главе их стоял «муккадем» - еврей-чиновник, назначаемый деем, и трибунал раввинов, сдерживавший дискредиционную власть муккадема. Последний имел даже в своем распоряжении тюрьму для заключения преступников. Трибуналу раввинов было предоставлено право налагать штрафы (kenas), подвергать отлучению (herem) и плети (malkut). Гражданские тяжбы разрешались раввинами, если с обеих сторон выступали евреи, и турецким кади - если один из тяжущихся был мусульманин. Евреи жили в отдельных кварталах (гетто), имевших в каждом городе особое название: в Алжире и Константине - harrah и scharah, в Оране - mellah. Отношение мусульман к евреям было весьма презрительное. Турецким женщинам позволялось обнажать лицо в присутствии евреев, так как «еврей хуже собаки». Малейшая провинность влекла за собой для еврея тюрьму, а иногда и смерть. Евреи должны были носить особую одежду: шапку темного цвета, серый бурнус и башмаки без каблуков. Еврейские женщины должны были, в отличие от мусульманок, ходить с не покрытым белой вуалью лицом. Евреям строго запрещалось входить в мечеть, ездить верхом. Они обязаны были вносить через посредство муккадема специальный налог. Однако и при этих условиях взаимное влияние живущих бок о бок народов все же сказалось в обычаях и воззрениях как евреев, так и мусульман, в особенности арабов. Еврейские раввины нередко пользовались большим почетом и среди арабов; иные раввины даже заносились после смерти за высокие нравственные качества в число мусульманских святых (marabouts). Евреи в свою очередь переняли много обычаев от мусульман.

С падением владычества турок и завоеванием А. французами (1830) для евреев началась новая эра, несравненно лучшая, хотя еще далеко не счастливая. Французы при своем вступлении в Алжир застали там много туземных племен: кабилов, арабов, мавров, турок, негров и евреев. Все эти племена получили полную свободу вероисповедания, как было предусмотрено договором. По договору 1830 г. слово вероисповедание (religion) означало нечто большее, чем религия в узком смысле слова: оно обнимало весь общественный быт, предусмотренный религиозным кодексом. Необходимым следствием такого рода договора была поэтому предоставленная евреям сравнительно широкая автономия в лице ученого трибунала, состоящего из 3 раввинов. Постановления этого трибунала были безапелляционны; в его распоряжении для приведения приговоров в исполнение находилась вооруженная сила - жандармы-мавры. Был также назначен шеф еврейского народа (Яков Бакри), т. е. восстановлен муккадем. При нем - отчасти для обуздания автократических тенденций - был учрежден Ученый Совет. Однако широкая юрисдикция еврейского суда продолжалась недолго. Она понемногу урезывалась и в 1842 году была совершенно уничтожена. Евреи должны были подчиниться французскому суду. Они очень быстро стали усваивать французскую культуру. Они открыли многочисленные школы (для мальчиков и девочек), в которых особое внимание стали уделять французскому языку. Много еврейских детей поступило в общие французские школы и гимназии. Уже в 1839 г. среди 1334 учеников, обучавшихся в общественных французских школах, было 230 еврейских при 95 магометанских. В школах для туземцев обучались при 400 магометанских - 789 еврейских мальчиков (см. M. Philippson, Neueste Geschichte, I, 220-1). Быстрое усвоение французской культуры алжирскими евреями сделало идею полной эмансипации их весьма популярной во французском обществе. Уже с середины 19-го в. во французской печати стал усиленно обсуждаться вопрос о натурализации алжирских евреев и наделении их всеми политическими и гражданскими правами. Сами алжирские евреи тоже усиленно агитировали в пользу уравнения их в правах с природными французами. В 1864 г. они подали соответствующую петицию в сенат. В том же году они с этой просьбой обратились к императору Наполеону III во время его путешествия по Α.; император в своем ответе выразил надежду, «что в скором будущем алжирские евреи станут французскими гражданами». Сенатский декрет 1865 г. принципиально признал евреев французскими подданными, но сохранил в неприкосновенности правила, регулирующие их правовое положение; декретом от 21 апреля 1866 г. каждому еврею в отдельности предоставлено было право подать прошение о натурализации и признании его французским гражданином. 1454 еврея немедленно воспользовались этим правом. Евреи стали занимать общественные должности. Однако не все местные евреи считались французскими гражданами. Адольф Кремье (см.) внес во французскую палату предложение о предоставлении французского гражданства всем алжирским евреям, но разразившаяся франко-прусская война помешала довести дебаты до благополучного конца. И только осенью 1870 г., когда А. Кремье стал членом правительства национальной обороны - в качестве министра юстиции, был обнародован декрет (24 окт.), по которому все алжирские евреи получили права французских граждан. Число алжирских евреев в момент наделения их равноправием достигало 38.000. Дополнительным декретом были точно установлены правила парламентских выборов, чтобы евреи могли немедленно воспользоваться избирательными правами. В настоящее время (1908 г.) евреи-избиратели составляют около 9%. К 1 января 1899 г. в А. насчитывалось 90.138 избирателей, из них евреев 7916, т. е. 8,8%.

Религиозные учреждения алжирских евреев первоначально были независимы от организации еврейских религиозных учреждений во Франции. В 1845 году учреждены 3 еврейские консистории: главная - в гор. Алжире (Alger), прочие в Оране и Константине. В 1848 г. эти учреждения, бывшие раньше в ведомстве военного министра, перешли в министерство культа, и главный раввин сносился прямо с министром культа. В 1862 г. самостоятельность алжирского раввината была уничтожена: консистории поступили в ведение парижской центральной консистории. С 1867 г. изменена внутренняя организация консисторий; прежних трех раввинов заменили шесть светских евреев. Каждая консистория имеет своего представителя в центральной консистории Парижа. В 1876 г. учреждены 3 новых раввината в Медеа, Тлемсене и Боне, с назначением раввинов на эти места центральной консисторией. Вообще, с эмансипацией алжирских евреев были уничтожены последние остатки их былой национально-общинной автономии: «закон Кремье» 1870 г. упразднил в Алжире еврейство как нацию и признал его только как религиозную общину, состоящую под контролем государства.

Общественное, политическое и экономическое положение алжирских евреев нельзя считать упрочившимся. Несмотря на дарованное равноправие, число евреев, занимающих общественные должности, ничтожно. Так, например, в г. Оране к началу 20-го века было 10659 натурализованных евреев, которые составляли 2/5 всего французского населения. Состав же чиновников в этом городе распределялся следующим образом:

В префектуре 2 еврея и 85 христиан;

В финансовых учреждениях 4 еврея и 214 христиан;

В почтовом ведомстве 4 еврея и 141 христианин;

В учебных заведениях 25 евреев и 269 христиан.

В суде, в учреждениях по общественным работам, по земледелию, в ссудных и сберегательных кассах, санитарном ведомстве и на городской службе - нет ни одного еврея-служащего. Из 12 ведомств они находятся лишь в 4; но и в них, вместо того чтобы составлять 40%, соответственно цифре еврейского наcеления, они дают от 2 до 10%. Такое же положение оранские евреи занимают и в либеральных профессиях: из 35 адвокатов - 5 евреев, из 26 врачей - 2. Среди дантистов, архитекторов, землемеров и пр. - ни одного еврея. В Тлемсене, наиболее населенном евреями пункте, где их к началу 20-го века было 4775 (а французов-католиков там - 3600), не было ни одного еврея среди членов суда, мировых судей, нотариусов, адвокатов, судебных приставов и т. д. Всего только было 3 еврея в муниципальном совете, состоящем из 21 члена, и один еврей в финансовом ведомстве, насчитывающем 27 служащих-христиан. В других городах замечается то же явление.

Еврейское население А. (общая численность его к началу 20-го века доходила до 50.000) разделяется по своему социальному положению на три класса: 1) так называемые «крупные» евреи (les grands juifs) - класс весьма малочисленный; 2) средние и мелкие торговцы; этот класс составляет девятую часть еврейского населения (5385 чел.); 3) остальная, самая значительная часть алжирских евреев относится к разряду рабочих, поденщиков, мелких ремесленников и безработных. Кроме того, в А. имеется весьма незначительное число евреев-земледельцев. К началу 20-го в. евреев-землевладельцев было всего 226, которые владели 52.000 гектар. земли. За исключением нескольких крупных владельцев, остальные владеют мелкими участками, которые обрабатывают личным трудом или сдают в аренду туземцам-арабам. Первые виноградные плантации в Оране были устроены туземным евреем М. Каруби. Еврейская сельскохозяйственная школа-ферма в Джедейде, на границе Туниса, выпускает ежегодно десятки приученных к земледельческому труду молодых людей. Крупные евреи-коммерсанты имеют сношения с большими промышленными фирмами севера и востока Франции и сбывают их изделия туземным арабам. Кроме перепродажи французских изделий, они занимаются также сбытом колониальных товаров - кофе, сахара и пр. Средние евреи-торговцы содержат обыкновенно магазины готового платья, обуви, полотна, сукна. Мелкие торговцы занимаются сбытом колониальных товаров. Клиенты тех и других одни и те же - евреи и туземцы. Специальным изобретением еврейской торговли в А. являются большие «базары», т. е. лавки, устраиваемые повсеместно, как в городах, так и в деревнях. Учреждением этих базаров евреи оказали значительную услугу местному мусульманскому населению, живущему далеко от крупных центров. Положение самого многочисленного, составляющего 8/9 всего еврейского населения в Α. класса - рабочих, мелких ремесленников, поденщиков и пр. - чрезвычайно плачевное. Дюрье приводит на основании личного обследования в конце 19-го века ужасающие цифры, показывающие, что почти 50% евреев в А. обречены на самую жалкую, нищенскую жизнь. По данным этого исследователя, 40,9 проц. еврейского населения в А. вынуждено ютиться целыми семьями в 5-6 чел. в одной маленькой комнате, причем больше половины их должны довольствоваться тем воздухом и светом, которые проникают чрез единственное отверстие наружу в виде двери.

Некоторые статистические данные, приводимые Дюрье в книге «Les juifs algériens».

В гор. Константине из; 1249 еврейских семейств всего 208 пользуются сравнительным достатком, т. е. издерживают в день по 1 франку на человека; 1016 семейств живут в крайней бедности, из них 877 семейств занимают по одной комнате, где в 717 случаях свет поступает через дверь. Так как каждая бедная еврейская семья насчитывает в среднем 6 чел., то на одного человека приходится не больше 2½ кв. метра поверхности. 364 семейства получают помощь от благотворительных учреждений в размере 2 франков в неделю; некоторые семейства питаются одним лишь получаемым из благотворительного общества 1 кг хлеба в день; остальные живут милостыней. В Оране, городе несравненно более богатом, из 1960 еврейских семейств - 400 живут в помещениях, где приходится всего 3,5 квадратных метра на человека. В Тлемсене до 500 семейств занимают по 1 комнате; в тех же условиях живут в гор. Алжире 700 семейств. Из числа 29000 рабочих в Α. - 8247 евреев (6294 мужчины и 1963 женщины). Не получая профессионального образования, еврейские работники принуждены исполнять самые простые, а стало быть, и наименее оплачиваемые работы. Их положение отягощается еще тем, что им очень редко удается устроиться у христианина. Евреи-рабочие встречаются преимущественно в следующих отраслях труда: золотых дел мастера, мясники, сапожники, жестяники, поденщики, столяры, носильщики, маляры и, главным образом, портные. Из 60 профессий лишь в трех размер получаемого ими жалованья brutto достигает 4 фр.; в трех других профессиях он опускается до 1 фр. 25 сант. Работницы-еврейки занимаются преимущественно выделкой сигар (519 чел.), шитьем платья (802 чел.) и специальным изготовлением блуз для арабов (428 чел.). Одни лишь модистки получают брутто 2 фр. 50 сант.; работницы табачных фабрик - 2 фр. в день. Еврейские коробейники зарабатывают от 6-15 франков в неделю. Евреи-портные - портняжное ремесло одно из главных занятий алжирских евреев - зарабатывают по 1 франку в день. 1600 человек за 15 франков в месяц находится в личном услужении. Бедственное положение еврейского пролетариата, однако, не отражается на повышении преступности. За период шести лет - от 1876 до 1881 гг. - в центральных домах заключения и департаментских тюрьмах А. содержались 171 природный француз и 93 еврея, т. е. первые составляли 4, 92 на тысячу, вторые - 3. С 1893 по 1895 гг. иностранцы совершили 16393 преступления против имущества, личности и общественного порядка, между тем как за период в 10 лет - от 1887 до 1897 гг. - было осуждено евреев: исправительным судом - 210 и судом присяжных - 16. В течение последнего пятилетия 19-го в. оранский суд присяжных вынес обвинительные приговоры 27 природным французам, 85 иностранцам и натурализованным французам и 6 евреям; за 10 лет в Константине 105 евреев были осуждены за пьянство, причинение увечья, нанесение оскорбления властям, 2 - за оставление детей на произвол судьбы. В 1894-95 гг. судом присяжных было произнесено 2 обвинительных приговора. Процент незаконорожденных детей у алжирских евреев - 35 на 1000, у французов же - 94. Отдача денег в рост сосредоточивается в Алжире в руках кабилов, которые доводят процент до 800 годовых. С ними приходится конкурировать еврейскому ростовщику, зарабатывающему 2 франка в день. - Несмотря на крайне тяжелое экономическое положение алжирских евреев, они много заботятся об образовании детей. По данным Валя, ни одна часть населения в А. не добивается так настойчиво образования, как евреи. В 1896 г. в начальных школах пропорция учеников магометан была 5,5 на 1000, французов и других европейцев - 17 и 18 на сто, у евреев же доходила до 29 на сто. По статистическим данным 1900 года, на 318-тысячное французское население А. приходится 47.570 чел. детей, посещающих школы, т. е. 14,05%; на приблизительно 50-тысячное еврейское население число детей, посещающих школу, - 14490, т. е. 29% (см. Rouanet, L’Antisémitisme algérien, p. 77-8). Хотя евреи платят налоги наравне с другими гражданами и в еврейских благотворительных учреждениях пользуются помощью также представители других наций, тем не менее евреям оказывают муниципальную помощь в весьма скромных размерах. Так, например, в Оране, где евреи платят свыше 80 тысяч фр. поземельного и 60 тысяч городских сборов, в 1888 г. среди 2388 чел., получивших общественную помощь, евреев всего 125 чел., в то время как испанцев, которые, как иностранцы, почти свободны от всяких налогов, было 1920. В следующие два года видим такое же числовое отношение: 130 евреев на 1910 испанцев, получивших общественную помощь.

Несмотря на тяжелое экономическое положение евреев, антисемитизм был одно время сильно развит в А. Причина его кроется отчасти в ненависти христиан-торговцев к своим конкурентам-евреям, но главным образом - в политической борьбе. В продолжение долгого времени алжирские евреи под влиянием Кремье вотировали за депутатов-оппортунистов и против радикалов. Последние упрекали их в том, что в своих вотумах еврейские избиратели слепо подчиняются указаниям консистории, хотя, как показывает статистика выборов, в трех наиболее крупных и наиболее всего заселенных евреями городах, в Оране, Алжире и Константине, радикалы получили сравнительно больше голосов. Когда генерал-губернатором Алжира был назначен Камбон, принадлежавший к радикальной партии, по его предписанию из избирательных списков было вычеркнуто значительное число евреев. 28 июня 1884 года на одном балу между его распорядителями, евреями и христианами, произошло столкновение; вызванное этим волнение в городе закончилось серьезными беспорядками, продолжавшимися несколько дней. Вскоре за тем алжирский публицист Фернанд Грегуар основал антиеврейскую лигу, но со смертью Грегуара она через некоторое время распалась. В 1895 году вопрос об алжирских евреях вновь был поднят в палате; тогда же в Алжире образовались многочисленные антисемитские лиги. 16 мая 1897 г. в Мостаджанеме произошла настоящая битва между еврейской и христианской молодежью; туземное население присоединилось к христианам; синагоги, магазины, частные жилища евреев были разграблены. Одновременно произошли антисемитские демонстрации академического свойства: студенты юридического факультета в Алжире выступили с протестом против назначения на кафедру римского права профессора-еврея Леви. Дело Дрейфуса усилило в прессе и в обществе антиеврейскую пропаганду. 19 января 1898 г. произошли новые антиеврейские беспорядки с человеческими жертвами. Интерпелляция в палате депутатов мало помогла делу. Наоборот, некоторые депутаты внесли даже предложение об отмене декрета 1870 года. Несколько месяцев спустя в двух департаментах Алжира из 6 депутатов значительным большинством голосов были выбраны 4 антисемита. Министерство Мелина, бывшее тогда (в разгар дрейфусиады) у власти, поощряло начавшееся антиеврейское движение, чтобы устранить французских евреев и ослабить их протесты. Падение министерства Мелина изменило положение. Камбон покинул Α., и его преемниками явились генералы, стоящие в стороне от политики.

Движение еврейского населения в А. представляется в следующем виде: оно равнялось в 1858 г. - 21.048; в 1866 г. - 33.952; в 1886 г. - 43.182, в 1891 - 47.564 (в департ. Алжира - 14.895, деп. Орана - 19.794, деп. Константины - 12.875) при 4.169.650 всего населения; в 1896 г. евреев было 48.763 при 4.429.421 всего населения; в 1900 г. - 50.000. По самым новейшим официальным данным, евреев в А. 53.000. Но и эти цифры не вполне точны; по данным Alliance Israélite от 1904 года, евреев в А. 57.044 (в департ. гор. Алжира 18.349, Орана 23.567 и Константина 15.128. Об акклиматизации евреев в А. и процентном отношении между рождаемостью и смертностью - см. Акклиматизация). - Ср.: L. Addison, The Present State of the Jews in the Barbary States, 1675; Morgan, Istoria degli Stati d’Algeri, Tunisi, Tripoli e Marocco, London, 1784; L. Reynier, De l’économie publique et rurale des arabes et des juifs, 1820; R. Jungmann, Costumes, moeurs et usages des Algériens, 1837; Heloïse Hartoch, Lettre sur l’état des juifs de l’Algérie, 1840; Archives Israélites, IX-X, 1840; J. C. F., La question juive en A., ou de la naturalisation des juifs Alg., par un algérien progressif, Algiers, 1860; De Fourton, Rapport… sur les Israélites indigènes de l’А., 1870; Charles Du Bauzet, Les indigènes isr. de l’А., 1871; A. Crémieux, Réfutation de l’exposé des motifs, 1871, p. 27; J. M. Haddey, Le livre d’Or des Israélites alg., 1872; Charles Roussel, Les juifs et les musulmans, в Rev. de Deux Mondes, Aug. 15, 1875; Paul Gaffarel, L’Algerie, 1883; Maurice Wahl, Les Juifs d’A., 1886; J. Weyl, Les juifs protegés français aux echelles du Levant et en Barbarie sous les régnes de Louis ХIV et de Louis XV, в Rev. ét. juives 1886, XII, ХIV; De Grammont, Histoire d’A. sous la domination turque, 1887; Paul Leroy-Beaulieu, L’A. et la Tunisie, 1897; Schürer, Gesch. III, 26; A. Cahen, Les Israelites dans l’Afrique Septentrionale; les Juifs de l’A., в Bulletin de la Soc. Arch. de Constantine, 1867; Aumerat, L’Antisemitisme à A., 1885; Bloch, Notes sur les Israélites d’A. в Rev. ét. juives, 1885, X, 255; idem, Les Israélites d’Oran, ib., 1886, XIII, 85-99; Barges, Les Juifs de Tlemçen, в Souvenirs d’un Voyage à Tlemçen, Paris; G. Rouanet, L’antisemitisme algerien, 1892; L. Lenormand, Le peril étranger, 1899; M. Colin, Quelques questions algeriennes, 1899; Nicaise, L’Algerie au début du XX siècle: La question juive, 1890; G. Baugey, De la condition legale du culte Israélite, 1899. - О происхождении и последствиях декрета Кремье: Delsieu, Essai sur la naturalisation collective des juifs indigènes, 1860; Frégier, Les juifs d’A., leur passé, leur présent, leur avenir juridique, 1865; L. Forest, La naturalisation des juifs alger, et l’insurrection de 1871, Paris, 1897; Jacques Gaben, Les israélites de l’Α. et le Décret Cremieux, 1900. - Из антисемитской литературы: Henri Garrot, Les juifs algeriens, 1898; Meynié, Les juifs en A., 1888. - О современном положении евреев: Durieu, Les juifs algeriens, 1902 (наиболее полные и обстоятельные данные о культурном и социальном положении евреев в А. за период 1870-1901 гг.). Анонимны: L’Oeuvre des Anti-Juifs d’Alger, 1899; Anthony Wilkin, Among the Berbers of Algeria, ch. XII, London, 1900; Систематический указатель литер. о евр. на рус. яз. etc., стр. 504-5 (1892 г.); Стеллин, «Алжирские евреи», «Восх.», 1900, VII; J. E., I, 381-5; M. Philippson, Neueste Geschichte (1907), I, 220-1, 320, 384.

Алжи́рская война́ -война за независимость АлжираотФранциив1954-1962 годах, закончившаяся провозглашением Алжирской народно-демократической республики. Является одной из самых известных антиколониальных войн. Алжирская война была запутанным военно-политическим конфликтом, характеризовавшимся партизанскими действиями и проведением антипартизанских операций, городским терроризмом, использованием обеими сторонами пыток. Она является одним из важнейших событий в истории Франции второй половины XX века, став причиной падения Четвёртой республики.

Франция вторглась в Алжир , бывший центром пиратства, в 1830 году и официально аннексировала его в 1834 году. Территория страны была разделена на три заморских департамента - Алжир, Оран и Константину. С этого момента в течение более чем ста лет детей во французских школах учили тому, что Алжир - это часть Франции. Согласно принятому в 1865 году Кодексу поведения, алжирцы оставались субъектами мусульманского законодательства и могли быть набраны в вооружённые силы Франции; они также могли сделать запрос на получение французского гражданства. Реально же получение гражданства было затруднительным; к середине XX века его имели лишь примерно 13 % коренного населения Алжира. Соответственно, 87 % алжирцев имели гражданство Французского Союза и не могли занимать высокие государственные посты, служить в некоторых государственных учреждениях и органах. На территории Алжира проживало около миллиона французских колонистов (известных как франкоалжирцы, колоны или пье-нуары - «черноногие»), которым принадлежало 40 % обрабатываемых алжирских земель. У пье-нуаров были самые плодородные и удобные для обработки земли. Рабочие-алжирцы получали меньшую заработную плату, чем пье-нуары, даже на одинаковой работе. 75 % алжирцев были неграмотными. Несмотря на такое неравноправие, коренное население и колоны долгое время жили в мире. Колоны были консервативны; они считали себя строителями современного Алжира и относились к этой земле как к своей родине - многие из них действительно родились и прожили здесь всю жизнь. Можно сказать, что Алжир был переселенческой колонией при сохранении туземного большинства, сродни ЮАР. Что касается алжирского населения, то французы не стали уничтожать традиционный институт старейшин, которые сохраняли свою власть на местах и поэтому не имели причин быть нелояльными к французской администрации. Во французской армии существовали алжирские подразделения - тиральеры, гумы, таборы, спаги - которые сражались за Францию в Первой и Второй мировых войнах, а затем и в Индокитае.

В ходе Второй мировой войны в Алжире усилились требования автономии или независимости. 8 мая 1945 года, в день завершения войны в Европе, состоялась массовая демонстрация в Сетифе организованная алжирскими националистами. После того, как французский полицейский застрелил 26-летнего Бузида Сааля за то, что он нёс алжирский флаг, демонстрация переросла в беспорядки, которые охватили и другие населённые пункты. Считается, что всего в ходе волнений погибло 102 европейца и еврея. Колоны и французская армия ответили на это бойней с применением артиллерии, танков и авиации. Репрессии продолжались несколько месяцев и унесли жизни тысяч алжирцевТрупов было настолько много, что их зачастую не могли захоронить, поэтому их бросали в колодцы, сбрасывали в горные пропасти в горах Кабилии.

Ход войны.

Война в Алжире началась в ночь на 1 ноября 1954 года, когда отряды повстанцев атаковали ряд французских объектов в Алжире. Французское правительство ответило на это отправкой в страну новых воинских подразделений в дополнение к уже расквартированным здесь. В то же время в начале 1955 года генерал-губернатором Алжира был назначен Жак Сустель, который планировал провести ряд реформ, направленных на увеличение благосостояния алжирцев.Первоначальные акции ФНО и противодействие французской армии не носили широкомасштабного характера. Повстанцы были пока слишком малочисленны, а Франции требовалось время на переброску в страну подкреплений и развёртывание антипартизанских операций. Считается, что настоящая война развернулась после Филиппвильской резни в августе 1955, когда повстанцы впервые совершили массовое убийство мирного населения (123 человек, в том числе 71 «европеец») в городе Филиппвиль (сейчасСкикда) . Французская армия и ополчение колонов отреагировали на это так же, как и в 1945 году, убив сотни, а возможно, и тысячи алжирцев - оценки расходятся на порядок. Положение ФНО значительно улучшилось в1956 году, когда получили независимость соседние французские колонииТунисиМарокко; на территории обеих стран сразу же появились лагеря алжирских повстанцев. В августе было завершено формирование Армии национального освобождения, вооружённого крыла ФНО: теперь она получила тактическую структуру - воинские звания и подразделения. Крупнейшим подразделением былбатальон, хотя на практике партизаны редко действовали силами болеероты .

Согласно концепции Мао Цзэдуна, революционная война развивается в три этапа: партизанский период, позиционный период, период манёвра. По такой схеме проходилагражданская война в Китаев 1946-1949 годах ивойна в Индокитае(1946-1954). С этой точки зрения ФНО на протяжении всей Алжирской войны продолжал действовать в рамках первого периода. Партизаны нападали на армейские конвои, небольшие гарнизоны и посты, взрывали мосты, уничтожали линии связи. Велась и «идеологическая» война: детям запрещали посещать французские школы, простых жителей заставляли отказываться от употребления алкоголя и табака, тем самым вынуждая подчиняться нормамшариата, а заодно нанося удар по определённому сектору французской экономики . Подозреваемых в сотрудничестве с французами убивали, порой - самым жестоким образом.

Французы противопоставили партизанскому движению тактику квадрильяжа , широко применявшуюся в первой половине войны. Страна была разделена на районы (квадраты), каждый из которых был закреплён за определённым подразделением, отвечавшим за местную безопасность. В целом во французской армии достаточно чётко выделялись два типа подразделений: элитные силы парашютистов иИностранного Легионавели мобильную войну, проводя операции в различных районах, а все остальные подразделения контролировали ситуацию на выделенной им территории . В Алжире впервые в истории войн для переброски подразделений были широко использованывертолёты; концепция аэромобильности была проанализирована американскими военными и десятилетие спустя нашла применение воВьетнамской войне.

Довольно большой успех был достигнут в завоевании симпатий алжирцев. В 1957 году были созданы Специальные административные секции (Section Administrative Spécialisée ). Их задачей было вступать в контакт с местным населением в отдалённых регионах и по возможности вести борьбу против националистических идей, склоняя крестьян к лояльности Франции. Эти же подразделения занимались вербовкой местных добровольцев в отряды ополчения, так называемые «харки» (harkis ), которые обороняли свои селения от партизан НФО. Французские спецслужбы вели свою тайную войну в Алжире; в ряде случаев им удавалось подбросить противнику дезинформацию о якобы имевшем место предательстве отдельных командиров и активистов движения, тем самым спровоцировав кровавые внутренние «чистки», серьёзно ослабившие ФНО .

Осенью 1956 года, стремясь привлечь к своей борьбе внимание французов и международного сообщества, ФНО развернул кампанию городского терроризмав городеАлжире. Почти ежедневно на городских улицах взрывались бомбы, гибли колоны, а жертвами акций возмездия становились невиновные алжирцы. Кампания была эффективной и вызвала серьёзную озабоченность французского правительства. В январе1957 годав городе началась крупная забастовка, приуроченная к обсуждению алжирского вопроса вООН. Это стало началом так называемой «битвы за Алжир»: в город была введена 10-я парашютная дивизия, а её командир генералЖак Массюполучил чрезвычайные полномочия. Парашютисты начали проводить по всему городу облавы и обыски, задерживая всех подозреваемых в сотрудничестве с ФНО. Применение пыток (нередко оканчивавшееся летальным исходом для допрашиваемого) позволило получить информацию о структуре партизанских сил в городе. Были захвачены многие документы, оружие и денежные средства ФНО в Алжире. По оценке советских источников , «Связь военных округов с городом, откуда поступали оружие, снаряжение, медикаменты, деньги, почти полностью прекратилась… В течение 1957 г. французским властям удалось разгромить основные силы фидаев и в других городах». Оборотной стороной восстановления порядка в Алжире стала негативная реакция французского общества на информацию о широком применении пыток.

Алжир: развод по-французски
Дуглас Джонсон

Русский журнал, 01.03.03
Jeanne Causse and Bruno de Cessole (editors). Algerie 1830-1962: Les Tresors retrouves de la "Revue des Deux Mondes". - Maisonneuve, 1999. 582 pp.
Jean-Charles Jauffret (ed.). La Guerre d"Algerie par les documents. Vol.II: Les Portes de la guerre, 10 mars 1946 a 31 decembre 1954. - Service Historique de l"Armee de Terre, 1998. 1023 pp.
Jean Morin. De Gaulle et l"Algerie: Mon temoignage 1960-1962. - Albin Michel, 1999. 387 pp.

Алжир с момента его завоевания в 1830 году и до 1962-го, когда в соответствии с Эвианскими соглашениями была провозглашена его независимость, назывался Французским. Но и после 1962 года, благодаря французским инвестициям и государственным займам, а также огромному числу

алжирцев, живущих во Франции, между двумя государствами продолжали складываться странные, но неразрывные отношения двуединства. Лионель Жоспен в приветственном послании Абделазизу Бутефлике по поводу его избрания президентом Алжира упомянул об особых отношениях, связывающих две страны, и заявил, что Алжир по-прежнему остается одним из главных приоритетов французской внешней политики.

До 1830 года никакого "Алжира" не существовало. Французы дали этой стране название, экономическую и политическую систему. Несмотря на поражение в трех больших войнах, Франция никогда не оставляла Алжир. Он был краеугольным камнем Французской империи (или Французского Союза, как его стали называть с 1946 года). Тогда многие французы предпочли бы еще раз пережить поражения 1870-1871 годов и июня 1940-го, чем хотя бы на день отказаться от имперской роли в этом регионе.

Конечно, не все видели в Алжире лишь объект имперских амбиций. О более сентиментальных и романтических настроениях французов, побывавших в Северной Африке, свидетельствует подборка статей из Revue des Deux Mondes за последние 140 лет. Яркий колорит страны, дух древней средиземноморской цивилизации, очарование Юга и притягательная сила бескрайних просторов Сахары... Всем этим путешественники наслаждались на протяжении многих лет. Но кроме экзотики Алжир привлекал достопримечательностями, связанными с историей Франции. Она чувствовалась в названиях улиц (улица Пирамид, улица Ганнибала и, совсем однозначно, улица Триколора), ее можно было ощутить, посетив памятное место времен завоевания Алжира - скрытый в глубине сада Маренго уголок, посвященный Амелии, супруге короля Луи-Филиппа, и, наконец, спаги, солдаты в красно-белых бурнусах, вербовавшиеся из местного населения, зримо олицетворяли мощь французского присутствия в Алжире. Все вместе в течение многих лет заставляло французов, в том числе интеллектуалов, воспринимать колонизацию как нечто само собой разумеющееся.

Пятидесятые годы все резко изменили. Потрясший страну конфликт был одновременно классической колониальной войной между страной-оккупантом и колонией, борющейся за независимость, и гражданской войной, где по одну сторону находились алжирские французы и алжирцы-франкофилы, а по другую - прочие алжирцы. Официально кризис начался 1 ноября 1954 года и продолжался семь с половиной лет. По официальным данным, в ходе конфликта было убито 15 583 солдата французской армии, иностранного легиона и французских мусульман. Потери алжирцев составили четверть миллиона человек; по другим данным, погибло гораздо больше. Война спровоцировала кризис внутри метрополии. Терроризм, волна массовых протестов и демонстраций захлестнули Францию, и в какой-то момент казалось, что гражданская война вот-вот начнется и там. После 1962 года, когда война была остановлена, практически все французское население Алжира, насчитывавшее в 1954 году более миллиона, уехало из страны, которая для большинства была родиной.

Как и после поражения 1940 года, прошло много времени, прежде чем была написана история этой войны. В течение тридцати лет после подписания Эвианских соглашений считалось, что память слишком избирательна, чувство унижения слишком жгуче, а разногласия слишком глубоки и всеобъемлющи для объективной исторической оценки, особенно со стороны французских историков.

Когда в начале 1980-х годов Бенджамин Стора начал работу над докторской диссертацией, посвященной жизненному пути основоположника алжирского национализма Мессали Хаджа, он был единственным историком в университете Нантера, занимавшимся Северной Африкой. В 1997 году тот же автор опубликовал библиографию, состоявшую уже из 2130 работ о войне в Алжире. Это позволило ему обоснованно утверждать, что причиной устойчивого нежелания французских историков - как исследователей, так и преподавателей - заниматься этой страницей новейшей истории является отнюдь не недостаток информации.

До сих пор нет адекватного понимания целого ряда проблем, связанных с этой войной. Одна из них касается ее начала. Как могло случиться, что французская армия позволила кризису перерасти в большую войну, и каковы были настроения в войсках на ее начальных этапах? Другая неясность связана с окончанием войны: возможен ли был другой итог, кроме предоставления независимости Алжиру (действительно ли сам де Голль был убежден в неизбежности и необходимости такого шага)? Чтобы ответить на эти вопросы, необходим доступ к документам того времени. Теперь, когда Исторический отдел сухопутных войск (созданный маркизом де Лувуа в 1668 году) наконец выпустил в свет долгожданный второй том собрания архивных документов (в первом томе представлены 1943-1946 годы), такая возможность появилась. Второй том открывается документом, связанным с событиями в Сетифе 8 мая 1945 года, а заканчивается первым периодом войны. Беспорядки в Сетифе начались после столкновения двух десятков солдат жандармерии с демонстрацией бойскаутов-мусульман и сопровождавших их женщин, которые несли плакаты с требованием независимости. В ходе беспорядков было убито 27 европейцев. В тот же день кровавые столкновения произошли в Малой Кабилии и в департаменте Константины. В течение следующей недели по всей стране, то здесь, то там, вспыхивали бунты и стычки, в ходе которых погибло 109 европейцев. Восстание было жестоко и быстро подавлено: казнены тысячи подозреваемых в принадлежности к националистическому движению. Радио Каира, рупор алжирского национализма, утверждало, что было убито 45 тысяч человек. Французское правительство признало только 2 тысячи.

Это было неорганизованное, спонтанное выступление населения, недовольного тем, что победа Франции во Второй мировой войне не принесла никакого облегчения, не улучшилось даже снабжение продовольствием. Беспорядки начались именно 8 мая, когда в Сетифе, как и по всей стране, праздновали победу. После 1945 года националисты приступили к созданию революционной организации - по крайней мере такой вывод сделал Жан-Шарль Жоффрэ на основании изданных документов. Эти документы свидетельствуют о том, что французские военные не понимали происходящего, что различные разведывательные организации зачастую ничего не знали о деятельности друг друга. Самой эффективной разведкой было Управление по обеспечению взаимодействия в Северной Африке; его картотека содержала около 8 тысяч фамилий, однако, по-видимому, она утрачена. Жоффрэ отмечает, что в архивах отсутствуют документы за отдельные годы, в частности 1949-й и 1950-й (именно в этот период устные донесения становились все распространенней).

С самого начала французское правительство стремилось поместить алжирский вопрос в международный контекст и выполнять свои обязательства перед европейскими союзниками в отношении потенциального врага на Востоке. Этот принцип был впервые провозглашен в октябре 1950 года, однако позднее он подвергся видоизменениям под влиянием событий в Индокитае1. Но мы не знаем, проводились ли заседания Комитета национальной обороны в 1954 году. После "дела об утечке информации", когда подробные сведения о заседаниях Комитета оказались в распоряжении Французской коммунистической партии, тогдашний премьер-министр Пьер Мендес-Франс приказал, чтобы протоколы заседаний не распространялись. По этой причине архив Исторического отдела не располагает никакими документальными материалами об этих заседаниях.

Консультативный орган, Высший военный совет, предложил увеличить военный контингент в Алжире до 130 тысяч человек, что означало ввод дополнительных 40 тысяч. Эти войска предполагалось перебросить из Индокитая. Процесс адаптации к новым условиям предположительно должен был занять от двух недель до одного месяца. Некоторые члены Совета выражали сожаление, что такой большой контингент французских сил окажется вне Европы, однако министр вооруженных сил Жак Шевалье, одновременно занимавший пост мэра города Алжир, настаивал на необходимости их присутствия в Северной Африке. Единственным человеком, назвавшим вещи своими именами, был генерал Дюваль, будущий командующий вооруженными силами в Марокко. Говоря о своем неблагоприятном впечатлении от посещения французских войск и их деградации по сравнению с 1939 годом, он заявил, что во французской Северной Африке идет война.

В документах говорится о поражениях французских сил в Индокитае и о забастовках алжирских докеров, которые отказывались грузить суда, направлявшиеся в Юго-Восточную Азию. В них также упоминаются неграмотные алжирские солдаты, воюющие в Индокитае, которые должны были обращаться к общественным писарям, чтобы посылать письма домой. Иногда писари, по-видимому вьетнамцы, вставляли в эти письма антифранцузскую пропаганду, которая попадала в Алжир и там распространялась.

Документы свидетельствуют, что предоставление независимости Индии воодушевило алжирских националистов. Еще больше их радовала антифранцузская направленность британской политики в Ливии, осуществлявшаяся сэром Эдвардом Спирсом, чье враждебное отношение к Франции было очевидным еще со времен его деятельности в Сирии и Ливане. О советских агентах говорится, что они пытались вести пропаганду в среде алжирских студентов, а американцы, которым всегда были свойственны антиколониальные взгляды, обвиняются в попустительстве националистам с целью остановить распространение коммунизма. В сообщении от 23 ноября 1953 года утверждается, что испанское правительство оказывает поддержку националистам в Марокко и Алжире, а также Арабской лиге в Каире, по существу играя ведущую роль в антифранцузской деятельности. Верховный комиссар испанского Марокко генерал Валино, который так и не простил французам их прореспубликанской позиции во время Гражданской войны в Испании, выражает свою готовность предоставить убежище алжирским террористам.

Поглощенность международными аспектами сложившейся ситуации иногда приводила к неправильному толкованию событий. Так, крушение поезда Коломб-Бешар-Оран в ноябре 1953 года вначале было отнесено на счет алжирских террористов. Однако в донесении от января 1954 года отмечалось, что инцидент произошел вблизи границы с испанским Марокко и организаторов явно следует искать именно там. (В том единственном предложении, которое генерал де Голль посвятил событиям в Сетифе в своих "Военных мемуарах", подчеркивается, что эти события были специально приурочены к беспорядкам в Сирии.)

Огромное количество документов свидетельствует - обычная история - о некомпетентности колониальной администрации. Один - от сентября 1951 года о ситуации в горах Ореса - повествует о неком Бене Булэде, владельце службы перевозок. Ему было предъявлено обвинение в незаконном хранении револьвера и оскорблении французского жандарма. За последнее правонарушение суд в городе Батна приговорил его к уплате штрафа в тысячу франков, хотя за такое же точно преступление житель города Бонэ, совершивший его в состоянии опьянения, заплатил бы 10 тысяч франков. Что касается оружия, Бен Булэд просто заявил, что ничего о нем не знал и даже не подозревал, что револьвер находится у него в автобусе. И трибунал принял это объяснение. Далее в документе говорится, что Бен, промышляющий контрабандой оружия, является одним из руководителей Партии алжирского народа (основанной Мессали в 1936 году). А его адвокат - сын мэра города Батна, который, в свою очередь, был членом Алжирской ассамблеи. Очевидно, что французская администрация осознавала свое бессилие в отношении этой влиятельной семьи. Через несколько лет Бен Булэд контролировал военный округ Оресских гор и устраивал нападения на армейские патрули и фермы европейцев.

Документы также свидетельствуют о слабости жандармерии в районе Ореса. Нехватка транспортных средств, плохие бытовые условия, постоянная слежка: когда жандармы отправлялись на задание, все уже знали, куда они идут и зачем. Местные жители удивлялись, почему жандармерия до сих пор не ушла из района. В многочисленных донесениях и сводках подчеркивались недостатки в организации французского присутствия. Так, например, в одном Париже силы жандармерии в восемь раз превышали весь личный состав, работавший в Алжире. Жоффрэ говорит о "хронической слабости управления" в сельских районах.

Работа Второго бюро (Deuxieme Bureau), находившегося в подчинении Министерства внутренних дел в Париже и военного командования в Алжире, была такой же неэффективной, ибо там тоже не хватало людей. Чиновники Управления по обеспечению взаимодействия в Северной Африке при администрации генерал-губернатора зависели от местных беев и их людей: только через них можно было получать информацию о сельских районах. Руководитель Управления работал без выходных и отпусков, потому что его просто некем было заменить. Суть этого положения емко выразил в Национальной ассамблее один алжирский депутат: "В сущности, главная ошибка и вина Франции в Алжире - в неспособности обеспечить свое присутствие".

Чтобы добывать необходимую информацию, французская армия была вынуждена прибегать к насильственным методам. Из сборника Жоффрэ мы узнаем, что все генерал-губернаторы, сменявшие друг друга на этом посту, требовали от префектов исключить применение неоправданного насилия при допросах подозреваемых в принадлежности к националистическому движению. В циркуляре от 22 октября 1949 года, изданном генерал-губернатором Марселем-Эдмондом Нэгеленом, фигурирует слово "пытка", а в марте 1952 года его преемник говорит о "слишком энергичных мерах" и об индивидуальных и коллективных "актах мести". Эти методы не только способствовали развитию революции в Алжире, но и отрицательно влияли на формирование общественного мнения во Франции.

Власти были постоянно озабочены сбором информации о настроениях в различных политических партиях, боровшихся за ту или иную форму независимости. Документы рассказывают о подробностях этой борьбы, и в целом ясно, что к марту 1954 года наступил период разброда и шатаний. Конфликт Мессали с Хокином Лахуэлем вызвал серьезные разногласия между Движением за победу демократических свобод и Партией алжирского народа. Формировалась третья сила - Коммунистическая партия Алжира, выступавшая не за независимость, а за союз между демократической Францией и демократическим Алжиром. Внутри Демократического союза алжирского манифеста возникло экстремистское крыло, и Ферхат Аббас был вынужден заверить его представителей, что стремится к независимости Алжира, но выступает за легальные методы революционной борьбы и не считает возможным блокироваться с другими алжирскими партиями. Спорили между собой парижские и местные алжирцы, а в Кабилии возникло сепаратистское движение берберов.

Для генерала Калье, главнокомандующего французской армией в Алжире, эти разногласия были поводом для оптимизма. Однако Пол Шон, руководитель Управления по организации взаимодействия в Северной Африке, в марте 1954 года пишет о военизированных группировках, занимающихся подготовкой террористических актов, а в следующем месяце - о Революционном комитете единства и борьбы и его печатном органе "Алжирский патриот". Однако, по всей видимости, алжирские военные власти не отнеслись серьезно к информации Шона. Жоффрэ предполагает, что Второе бюро знало о существовании Комитета. И хотя они не связывались с Шоном, по всей вероятности, надеялись внедрить в эту организацию своего информатора. В октябре Шон доносит, по-прежнему без конкретных подробностей, что возросла вероятность применения насильственных методов борьбы. И только 18 ноября Революционный комитет сообщает о выпуске прокламации - от имени Фронта национального освобождения (армии, которая отныне будет бороться за независимость).

Том заканчивается пространной докладной - жалобой о бедственном положении французских войск в Алжире. Ее автор, генерал, пишет, что армии не хватает стабильности, нужны офицеры, которые действительно хотят служить во французской Северной Африке, и им следует обеспечить достойные бытовые условия. Многие из личного состава только что вернулись из Индокитая, практически не успев побывать дома. Они хотят точно знать, сколько им придется находиться вдали от семьи на этот раз.

Генерал избегает прямой критики в адрес правительства, но она читается между строк, когда он сравнивает условия жизни солдат в Алжире и положение специальных полицейских формирований в метрополии, имеющих установленный профсоюзом восьмичасовой рабочий день. Автор пишет о низком боевом духе, что особенно опасно в армии, собирающейся воевать.

Во всем массиве документов есть лишь два упоминания о деятельности де Голля. В октябре 1947 года он торжественно открывает памятник Африканской армии в Буфарике, а в мае 1951 года в своей речи в Оране, критикуя французские власти и политические партии, заявляет, что невозможно восстановить национальный престиж без сильной армии и единства всего французского народа, "без каких-либо различий". В качестве жеста, направленного на национальное примирение, генерал предложил освободить из заключения человека, которого он назвал "последним маршалом Франции", - Петена. Это предложение было встречено бурей аплодисментов, в особенности со стороны ветеранов и мусульман.

Напротив, в книге воспоминаний Жана Морэна генерал де Голль - один из главных персонажей. Морэн, тогда префект Тулузы, был вызван к генералу 18 ноября 1960 года. Прошло две недели после телевыступления де Голля, в котором он говорил о будущем Алжира, о том времени, когда Франция уже не будет им управлять, об "алжирском Алжире". Де Голль назвал этот процесс "самоопределением" и заявил, что либо он должен происходить с участием Франции, либо будет направлен против нее. О руководстве повстанцев, которое в течение шести лет находилось за пределами Алжира, он сказал следующее: "Они утверждают, что являются правительством Алжирской Республики, республики, которая когда-нибудь будет, но которой никогда еще не было".

Эта речь, в особенности последние слова об "Алжирской Республике", сильно встревожила многих из ближайшего окружения генерала. Премьер-министр Мишель Дебре сказал Морэну, что в письменном варианте речи этой фразы не было. Дебре высказал свое недоумение де Голлю, и тот извинился, объяснив, что увлекся и эти слова у него вырвались помимо воли. Морэн признается, что, как и Дебре, он был обеспокоен словами де Голля, однако это не помешало ему принять предложение занять пост представителя президента в Алжире. А освободился этот пост потому, что его предшественник был настолько встревожен процитированными выше словами и реакцией на них французского населения в Алжире, что предпочел подать в отставку.

Морэн признается, что он сдержанно относился к де Голлю. Ему казалось, что генерал преувеличивает свою роль во Второй мировой войне и преуменьшает роль Сопротивления. Что касается алжирского вопроса, Морэн полагал, что речь де Голля в Алжире в июне 1958 года, когда он сказал знаменитое "Я понимаю вас", была ошибкой. Де Голль был введен в заблуждение, увидев единый народ, толпу европейцев и мусульман, которые вроде бы вместе приветствовали его. Он не знал, что мусульман насильно согнали на площадь. В беседе с Морэном в феврале 1959 года де Голль заявил, что его возглас "Да здравствует французский Алжир!" во время того же визита был намеренной уступкой европейцам в Оране и что в Константине он бы этой фразы не произнес. Возможно, Морэн несколько преувеличивает политический цинизм де Голля. Алжирские крестьяне действительно жестоко страдали от войны и видели в де Голле миротворца. По-видимому, де Голль был встречен искренними аплодисментами, а в ответ у него вырвался этот спонтанный выклик: "Да здравствует французский Алжир!"

Морэн рассказывает о полученных им директивах по реформированию алжирской администрации. Ему надлежало назначить на ответственные посты как можно больше подготовленных мусульман. На 8 января 1961 года был назначен референдум по вопросу самоопределения. Вслед за референдумом планировалось создание алжирского исполнительного совета и других консультативных органов. На этом же этапе предполагалось объявить о прекращении огня на три-четыре недели в надежде на аналогичные ответные действия со стороны Фронта национального освобождения (ФНО). Дальнейшие законодательные и административные изменения должны были провести четкую грань между сферами компетенции алжирского и французского правительств.

Стремительность, с которой де Голль начал воплощать в жизнь идею децентрализации, удивляла Морэна. Однако он не знал, что одновременно де Голль готовил прямые переговоры с ФНО, образовавшим в сентябре 1958 года Временное правительство Алжирской Республики в Женеве, и что в верхах идет борьба между двумя совершенно различными политическими линиями. Инициатива проведения прямых переговоров исходила от ФНО, предложение было передано через швейцарского дипломата после речи де Голля о самоопределении. Морэн утверждает, что на кандидатуре Жоржа Помпиду в качестве главы французской делегации настаивали алжирцы, так как полагали, что через Помпиду смогут напрямую влиять на де Голля. В феврале 1961 года в Люцерне переговоры начались. Де Голль проинструктировал Помпиду, что его задача - лишь сбор информации.

Морэн утверждает, что ничего не знал о переговорах "до конца февраля или начала марта", когда де Голль ввел его в курс дела: Франции не следует бояться независимости Алжира, потому что сама по себе независимость ничего не значит. Президент Конго, Фюльбер Юлу, формально независим, но это он, де Голль, полностью контролирует его финансовое положение. Если Алжир не захочет быть вместе с Францией, она будет вынуждена сосредоточить свои военные силы в Алжире, Оране, Мерс-эль-Кебире и других важных пунктах. Если же Алжир пойдет на этот вариант, Франция подпишет соглашение, оговаривающее гарантии для европейского населения в Алжире.

Морэн дает понять, что он был не единственным крупным чиновником, которого держали в неведении относительно намерений генерала. Например, де Голль не хотел сразу же решать проблему французского военного присутствия в Сахаре: между ним и премьер-министром существовали разногласия. Дебре услышал впервые от Морэна, что сразу после успешных переговоров необходимо создавать мусульманское правительство. Вся эта неразбериха подтверждает, что вопрос о формальной независимости не был для де Голля решающим, важнее было сохранить главную роль в решении политических вопросов будущего Алжира, в том числе в формировании его первого правительства.

Затем, если верить Морэну, переговоры трижды прерывались. 30 марта 1961 года Луи Жокс, министр по делам Алжира, во время выступления в Оране объявил, что переговоры будут вестись не только с ФНО, но и с другими националистическими движениями, в частности с движением Мессали. Таково было желание де Голля. На следующий день Временное правительство Алжирской Республики прервало переговоры. Второй раз переговоры были приостановлены после высказывания де Голля в Елисейском дворце о том, что затраты на Алжир превышают доходы от него и поэтому Франция может спокойно рассматривать вариант решения проблемы, при котором Алжир больше не будет частью французских владений. В третий раз их прервал заговор, так называемый путч генералов, которые безуспешно попытались захватить власть в Алжире 22-25 апреля 1961 года (де Голль назвал его pronunciamento - государственным переворотом).

В тот момент, когда де Голль стремился к скорейшему завершению переговоров, противоречия внутри Временного правительства еще больше обострились. В частности, руководитель Армии национального освобождения Бумедьен был убежден, что его армия должна захватить власть сразу же после достижения договоренности о независимом правительстве в Алжире. Морэна не было в Эвиане, поэтому он ничего не сообщает о переговорах, однако ссылается на слова американского генерала Вернона Уолтерса, согласно которым де Голль в 1959 году говорил Эйзенхауэру, что собирается уйти из Алжира и поэтому вскоре ему придется думать, чем занять пятисоттысячную недовольную армию, - иначе конец французской демократии.

Морэн рассказывает, что де Голль часто удивлял окружение неосторожными высказываниями. Кроме того, чиновников беспокоило, что он намеренно скрывает от них важные события. Однако в течение длительного времени де Голль упорно и последовательно отстаивал позицию доминирования Франции в регионе, даже в случае предоставления независимости Алжиру. Он говорил, что вопрос о военных базах в Сахаре касается не только Алжира, но всей Северной Африки. Он не исключал возможности раздела страны. Франция должна была сохранить свои базы в Сахаре и в Мерс-эль-Кебире. Жители-европейцы должны иметь двойное гражданство, а французская армия - особый статус.

Однако во всех этих вопросах де Голль пошел на компромисс. Он специально проинструктировал своих представителей не настаивать на собственном варианте разрешения проблем, если это может затянуть переговоры. В феврале 1962 года французская сторона согласилась на 15 лет присутствия на базе в Мерс-эль-Кебире (планировали - 99 лет, а в действительности французы эвакуировали ее 1 февраля 1968 года). Через два дня после подписания Эвианских соглашений был принят специальный документ, в котором оговаривалось будущее многочисленных солдат-мусульман, призванных во французскую армию. Договорились, что ни отдельные лица, ни группы, служившие Франции, не будут подвергаться репрессиям.

Однако не прошло и нескольких дней после подписания Соглашений, как националисты организовали нападение на солдат-мусульман французской армии, разоруженных военным начальством. Французская армия уже не могла официально защищать их. Погибло, по разным оценкам, от 25 до 100 тысяч человек.

Согласно позиции де Голля, Франция не должна была заниматься поддержанием порядка на территории Алжира после провозглашения независимости. Что касается военнослужащих французской вспомогательной армии, де Голль ясно дал понять, что не считает их французами, а "репатриировать" их во Францию не может, потому что Франция - не земля их отцов. Генерал понимал, что независимость - тяжелое испытание для алжирцев, и радовался, что Франция уже не будет иметь к этому отношения. Свою позицию он четко выразил в разговоре с Аланом Пейрефитом 4 мая 1962 года: "Наполеон говорил, что в любви единственная возможная победа - побег. Точно так же единственная возможная победа в процессе деколонизации - это уход".

London Review of Books, November 11, 1999
Перевод Татьяны Чернышевой

ИФ-библиография:

Albert Camus. Actuelles III. Chroniques algeriennes (1939-1959). - P.: Gallimard, 1962.

Moudoud Feraoun. Journal, 1955-1962: Reflections on French-Algerian War. - Bison Books, 2000.

Martin Evans, Frank Mungeam. Memory of Resistance: French Opposition to the Algerian War (1954-1962). - Berg Publishing Ltd, 1997.

Alexander Harrison. Challenging De Gaulle: The OAS and the Counter-Revolution in Algeria, 1954-1962. - Greenwood Publishing, 1989.

Martin Stone. The Agony of Algeria. - Columbia University Press, 1997.

Ian Lustick. State Building Failure in British Ireland and French Algeria. - University of California Press, 1985.

Paul Henissart. Wolves in the city: The Death of French Algeria. - Simon & Schuster Publishing, 1970.

Сергей Лебедев

Свобода, равенство, Папон!

Полвека тому назад, 17 октября 1961 года, в одном из центров западной цивилизации, во Франции, в Париже, произошли весьма знаменательные события, унесшие жизни нескольких сотен человек. О них мало говорят во Франции, и тем более ничего не знают за ее пределами.

В 1961 году во Франции самой тяжкой национальной проблемой была тянущаяся уже восьмой год колониальная война в Алжире. Впрочем, юридически это была не война в колонии, а гражданская война в самой Французской республике. Расположенный напротив Франции на противоположном берегу Средиземного моря Алжир в 1830 году был захвачен французами. Алжир был переселенческой колонией, в которую устремились сотни тысяч переселенцев из метрополии. К 1950 году из 9 миллионов жителей Алжира 1 200 тысяч составляли французы. В колонии их называли «пье-нуар» («черноногие»), поскольку они носили, в отличие от туземцев, кожаную обувь. Быт и культура «черноногих» имели многие особые черты, весьма отличавшие их от французов метрополии. Они напоминали американцев Юга США, высоко ценя свое европейское происхождение, полные снисходительного презрения к арабам. Большинство «черноногих» к тому времени проживали в Алжире уже на протяжении четырех-пяти поколений. Из числа алжирских французов вышло невероятно большое количество деятелей культуры и политики Франции. Самым знаменитым «черноногим» был знаменитый философ и писатель Альбер Камю.

Влияние французского языка и культуры оказало воздействие и на аборигенное население Алжира. В той или иной степени большинство местных арабов владели французским языком. Сложился крупный (более 20 % всех арабов и берберов) слой «франко-мусульман», то есть местных арабов, полностью офранцуженных в языковом и культурном плане, отличавшихся от «черноногих» лишь мусульманским вероисповеданием. Начиная с начала ХХ века, многие арабы начали отправляться во Францию в поисках более высокого заработка или по выполнению служебных обязанностей. К 1960 году в собственно Франции проживали 370 тысяч алжирских арабов.

Алжир юридически перестал быть колонией, превратившись в часть Франции, представляя собой 3 департамента республики. Большинство французов считали, что Алжир – это Франция. Однако Франция уже с конца ХIХ столетия переживала демографический упадок. Численность населения Франции не менялась на протяжении 60 лет. Понятно, что удержать колонии, коренные обитатели которых сохранили прежний уровень рождаемости, было все сложнее. К тому же Франция переживала полный декаданс во всех сферах жизни, и к ХХ веку французы полностью утратили дух крестоносцев и колонизаторов. Когда в ноябре 1954 года в Алжире началось восстание арабов, то жители Франции в большинстве своем уже были не готовы сражаться за территориальную целостность страны.

Но недаром Антуан де Сент-Экзюпери, многие годы прослуживший в Северной Африке, говорил, что мы в ответе за тех, кого приручили. Французы превратили Алжир в процветающую страну, по уровню развития превосходившую Испанию. Жизненный уровень арабов французского Алжира был самым высоким среди всех тогдашних арабских стран (это было до появления нефтяных монархий Персидского залива). По уровню высшего и среднего образования на душу населения алжирские арабы уже в 30-е гг. опережали такие европейские страны, как Греция и Португалия.

Алжирские арабы при французском господстве пользовались широкой внутренней автономией и сохранили свои культурные институты. Более того, благодаря европейским достижениям в области здравоохранения, мусульманское население вступило в фазу демографического взрыва уже в 20-е гг. ХХ века. Когда французы начали завоевывать Алжир, в нем было лишь около одного миллиона жителей. К 1900 году число алжирских арабов превысило 3 миллиона человек, а к 1950 году их стало уже 8, 5 миллионов.

По мере того, как арабов становилось все больше, а среди них резко увеличилась доля полуобразованной, но при этом очень амбиционной интеллигенции, французская власть в Алжире стала слабеть. «Почему французам должны принадлежать все эти плантации, и роскошные дома, если они построены на нашей земле?» - вопрошал текст одной из подпольных листовок, распространяемых среди арабов. То, что именно французы и построили все эти плантации и роскошные дома, разумеется, в листовке не говорилось.

Алжирская война 1954-1962 годов была одной из самых кровавых войн ХХ века. Причем восставшие арабы отнюдь не были невинными овечками. Уже в первые дни восстания мятежники расстреляли автобус с французским школьниками в городе Бон. В начале 1955 года мятежники практически поголовно вырезали все французское население шахтерского поселка близ Филиппвиля (ныне – Скикда). Свою программу в отношении европейского населения Алжира мятежники поставили вполне конкретно в лозунге: «Гроб или чемодан»! Иначе говоря, всем европейцам предложили выбор между смертью или изгнанием из Алжира. Ни о каких правах «черноногих» речь и не шла.

Многие французы, в том числе и из числа «черноногих», поддерживали мятежников. Французские левые считали, что арабы всего лишь борются против социального угнетения. А многие из них, полагая, что восстание в Алжире есть начало социалистической революции во Франции, приняли активное участие в вооруженной борьбе против собственной страны. Состоящая в основном из французов алжирская компартия примкнула к мятежникам. Из европейцев состояли многие боевые группы мятежников, особенно в столице колонии.

Среди французов метрополии широкую поддержку получили взгляды «минористов», сторонников «маленькой европейской Франции», своеобразных «уменьшителей», заявлявших, что Франции лучше самой избавиться от колоний, чтобы не кормить быстрорастущее цветное население. Поэтому «уменьшители» также резко выступали против войны в Алжире.

На поле боя арабы потерпели поражение, но все же пришедший к власти в 1958 году генерал де Голль счел нужным дать Алжиру независимость. Генерал говорил: «У арабов – высокая рождаемость. Это значит, что если Алжир останется французским, то Франция станет арабской».

В начале 1961 года в курортном городке Эвиан начались официальные переговоры между правительством Французской республики и представителями некоего Фронта Национального Освобождения (FLN) Алжира, представляющего собой разрозненный конгломерат различных полуполитических, полукриминальных организаций арабов, ведущих вооруженную борьбу в Алжире. То, что Алжир получит независимость, было ясно уже из самого факта начала переговоров. Речь шла о положении «черноногих» и о статусе арабов в метрополии, которые поголовно имели французское гражданство. Делегация FLN настаивала на том, что никаких прав у алжирских французов вообще быть не может, зато арабы в метрополии должны иметь особый статус. В частности, при сохранении французского гражданства (и всех прав французского гражданина) арабы должны обладать особым правовым статусом, быть подсудными только мусульманским судам, учится в своих арабских школах, содержать которые должно было министерство просвещения Франции, жить согласно законам шариата и получать особую компенсацию за свои страдания под французской властью.

Поскольку даже готовые на уступки власти Франции не готовы были выполнить такие наглые требования, то переговоры зашли в тупик. Тогда арабы организовали в Париже ряд терактов против полицейских. Морис Папон – шеф парижской полиции - заявил на похоронах одного из своих коллег: «На каждый полученный удар мы ответим десятью».

К тому времени 51-летний Морис Папон более трех десятилетий служил в полиции, пройдя путь от рядового постового до префекта столичной полиции, исправно служа всем периодически сменявшимся правительствам Франции. В 30-е годы Морис Папон разгонял демонстрации французских фашистов. В период оккупации Франции немцами – раскрывал подпольные группы Сопротивления. После войны Папон ловил и сажал сотрудничавших с немцами. Нет никаких сомнений, что приди к власти коммунисты – Папон осуществлял бы экспроприацию и ликвидацию французской буржуазии как класса, а новая власть, как и прежние, ценила бы его как выдающегося профессионала.

Пост парижского префекта Папон занимал в 1958-67 гг. Эти годы пришлись на пик алжирской войны. Еще в первых же своих воззваниях арабские мятежники объявили о том, что перенесут войну в метрополию. Это не было бахвальством. За 1957-61 гг. сотрудники Папона нейтрализовали более 60 арабских групп общей численностью примерно в тысячу человек, пытавшихся начать в Париже террористическую деятельность. Арабы планировали устроить взрывы в метро, аэропортах, взорвать телецентр в момент трансляции речи президента республики и даже заразить городской водопровод бактериями, но их планы были сорваны.

Одной из главных причин успехов префекта было то обстоятельство, что, руководствуясь принципом «на войне как войне», он не побоялся санкционировать применение при допросах террористов пыток и психотропных веществ, а также взятие родственников заподозренных в терроризме в качестве заложников. Папон не боялся взять на себя всю ответственность. Вступая в должность, он объявил своим подчиненным: «Выполняйте свой долг и не обращайте внимание на то, что пишут газеты. За все ваши поступки отвечаю я и только я»!

Пик противостояния пришёлся на октябрь 1961 года – 5 октября Папон объявил комендантский час для всех «французских мусульман из Алжира». В ответ FLN опубликовал воззвание: «Алжирцы должны бойкотировать комендантский час. Для этого, начиная с субботы 14 октября 1961 года, они должны выйти из домов массами, с женами и детьми. Им следует гулять по главным улицам Парижа». Арабские главари прекрасно понимали, что разъяренные гибелью их товарищей парижские полицейские не потерпят нарушений комендантского часа и хладнокровно рассчитали, что определенное количество арабов непременно должны были погибнуть в этой демонстрации, дабы кровь мучеников освятила все требования FLN.

Демонстрация была назначена на 17 октября 1961 года. Более 40 тысяч арабов, многие с оружием в руках, несли лозунги: «Франция – это Алжир», «Бей франков», «Эйфелева башня станет минаретом», «Прекрасная Франция, когда ты сдохнешь?» и «Парижские шлюхи – где ваш хиджаб?»

«Мирная» демонстрация быстро вылилась в погром. Арабы сначала только били витрины и поджигали автомобили, а затем ранили нескольких полицейских и прохожих. Огромная толпа арабов двинулась на остров Ситэ, где расположен знаменитый собор Нотр-Дам, а также Дворец Правосудия, желая поджечь эти ненавистные символы французской религии и правовой системы.

Но полицейские были готовы к действиям. «Если арабы хотят войны, пусть они ее получат» - заявил Папон. На старинном мосту Сен-Мишель, ведущим на остров Ситэ, началось настоящее сражение. Демонстрантов били дубинками до потери сознания и сбрасывали с мостов в Сену. Туда же кидали убитых и раненых. Масса обратившихся в бегство арабов было затоптано насмерть. Во дворе главного управления парижской полиции арестованных арабов избивали, до смерти. В итоге, 40-тысячную вооруженную демонстрацию арабов за два часа разогнали 500 полицейских, причем разогнанные были настолько ошеломлены, что побросали на месте более 2 тысяч стволов, не успев толком их использовать.

По официальным данным, погибло 40 человек, но реально речь идет о нескольких сотнях. Точное количество до сих пор не установлено. Это объясняется тем, что убитых арабов вообще не считали. Многие утонули в Сене, и их трупы не были найдены. К тому же среди арабских демонстрантов многие проживали во Франции нелегально, и установить личность многих мертвецов не было возможности.

Но успех Папона оказалось бесполезным. В марте 1962 года в Эвиане было подписано мирное соглашения практически на условиях сепаратистов. Алжир получил полную независимость. «Черноногие», о правах которых так и не договорились, в панике бежали из Алжира, бросив свое имущество. Впрочем, они еще легко отделались. В июле 1962 года, в день провозглашения независимости Алжира, арабские банды ворвались в город Оран с преимущественно европейским населением и устроили там резню. Только вмешательство французских войск, командование которых, наплевав на грозные окрики из Парижа не нарушать прекращение огня, спасло жизнь нескольких тысяч оставшихся в живых французов. После событий в Оране в Алжире не осталось европейцев. Так закончилась эпоха Французского Алжира.

Морис Папон отслужил в полиции до 1967 года, а в 1978-81 году был министром бюджета в правительстве. В 1998 году, в возрасте 88 лет, он был осужден на 10 лет тюрьмы за то, что в период немецкой оккупации Франции он, будучи начальником полиции Бордо, способствовал аресту и депортации 1690 евреев. О разгоне арабской демонстрации 17 октября 1961 год, разумеется, ему на суде не напоминали, иначе всплыли бы имена слишком многих лиц, стоявших тогда над ним, включая Де Голля. Папон вышел из тюрьмы в связи с преклонным возрастом в 2002 году, и умер спустя 5 лет.

Что касается Франции, то, несмотря на старания «уменьшителей», избавившись от Алжира, Франция получила миллионы алжирских арабов. Похоже, французы уже стали нацменьшинством в собственной стране. Во многих кварталах французских городов арабы и прочие иммигранты воссоздают свое прежнее общество с клановыми войнами, кровной местью, многоженством, похищением невест. О существовании Французской республики иммигранты вспоминают только в дни получения пособий.

Мусульмане Франции сумели навязать французам комплекс вины за колониализм, расовую дискриминацию и прочие преступления. Сначала мусульмане добились признания полигамных семей (то есть многоженства). Затем добились себе особых прав как угнетенному меньшинству. Далее мусульмане выступили против светского характера французской системы просвещения. Вспомним, как по Елисейским полям маршировали толпы мусульманок, требовавших свободы ношения исламской одежды, скрывавшей лицо – хиджаба. Толпы вопящих под хиджабом теток шли по улицам Парижа и вслед за скандированием лозунгов горланили Марсельезу. И никто не подумал, насколько противоречат друг другу Марсельеза и хиджаб.

И, наконец, великолепно организованные беспорядки в парижских пригородах в 2005 и 2007 гг. означают, что теперь Французская республика постепенно должна признать особые права пришлых жителей страны. И новые Морисы Папоны вряд ли найдутся в этой стране, где торжествуют толерантность и политкорректность. В 2001 году мэр Парижа Бертран Делонэ на мосту Сен-Мишель открыл мемориальную доску в память о событиях 17 октября 1961 года.

Так вслед за французским Алжиром уходит в небытие и Франция.

Первые антифранцузские выступления арабов произошли практически сразу после окончания Второй мировой войны. Сначала они представляли собой одиночные демонстрации, превратившиеся со временем в партизанскую войну. Колониальная война в Алжире стала одной из самых жестоких среди подобных столкновений.

С чего все началось

Еще в начале шестнадцатого столетия Алжир являлся частью Османской империи, а в 1711 году стал независимой пиратской, военной республикой. Внутри страны постоянно осуществлялись кровавые перевороты, а внешняя политика представляла собой работорговлю и пиратские набеги. Их деятельность была настолько активна, что даже англоязычные страны пытались нейтрализовать пиратов военными действиями. Но после поражения Наполеона в Средиземном море, рейды алжирцев были возобновлены. Тогда французские власти задумали решить проблему радикально - завоевать Алжир.

В 1830 году французский десантный корпус высадился на берегах Северной части Африки. После недолгой оккупации столица Алжира была взята. Этот факт завоеватели объяснили необходимостью избавления от правителей Турции. А произошедший тремя годами ранее дипломатический конфликт (французский посол получил удар мухобойкой от алжирского бея) послужил поводом к взятию города. На самом же деле власти Франции решили таким образом сплотить армию, что послужит помощью в утверждении восстановленной власти Карла Х. Но расчет оказался неверным, и правитель вскоре был свергнут. Но это не помешало французам захватить остальную территорию государства. Таким образом, началась оккупация Алжира, продлившаяся более ста тридцати лет.

«Золотой век» колонизации

В начале этого периода в разных уголках страны вспыхивали очаги восстания, инициированные местным населением, но они быстро были подавлены. А к середине века Франция объявила Алжир своей территорией, управляемой генерал-губернатором и поделенной на департаменты во главе с префектами.

Во время активной колонизации французские граждане не были большинством, переселялись сюда португальцы, испанцы, мальтийцы, итальянцы. Даже русские белоэмигранты, бежавшие от гражданской революции, переезжали в Алжир. Влилась сюда и еврейская община страны. Такая европеизация активно поощрялась правительством метрополии.

Первых колонистов арабы называли «черноногими» из-за черных кожаных ботинок, которые те носили. Те, с кем воюет Алжир, осовременили страну, построили больницы, шоссе, школы, железные дороги. Некоторые представители местного населения могли изучать культуру, язык и историю Франции. Благодаря своей деловой активности франкоалжирцы в течение короткого времени достигли более высокого уровня благосостояния, в сравнении с коренными жителями.

Невзирая на незначительную долю населения, им принадлежало доминирующее положение во всех основных аспектах жизни государства. Это была культурная, управленческая и экономическая элита.

Народное хозяйство Алжира и благосостояние местных мусульман в данный период заметно выросли. Согласно кодексу поведения от 1865 года местное население оставалось субъектом мусульманского права, но в то же время, коренные жители могли быть набраны в армию Франции и могли получить гражданство этой страны. Но на деле последняя процедура была сильно осложнена, поэтому французскими подданными к середине прошлого столетия стало лишь тринадцать процентов аборигенов Алжира. Остальные же обладали гражданством Французского Союза и не могли работать в ряде государственных учреждениях и занимать высокие посты.

В армии существовали подразделения, состоящие из алжирцев - спаги, тиральеры, таборы, гумы. В составе вооруженных сил Франции они сражались в Первой и Второй мировых войнах, а затем в войнах в Индокитае и Алжире.

После Первой мировой войны некоторые интеллектуалы стали распространять идеи самоуправления и независимости.

Фронт Национального Освобождения. Начало борьбы

К окончанию Второй мировой войны около миллиона французов, только пятая часть которых была чистокровной, населяли Алжир. Именно им принадлежали как наиболее плодородные земли, так и власть в стране. Высокие государственные посты и избирательные права были недоступны для коренных жителей.

Невзирая на более чем вековую историю захвата, стала разгораться война в Алжире за независимость. Первоначальные одиночные акции становились все более успешными. На мятеж в небольшом городке Сетиф, спровоцировавший беспорядки по всей стране, власти оккупантов отреагировали страшными карательными акциями. Эти события дали понять, что мирное возвращение своих прав алжирцам невозможно.

В такой борьбе руководящую роль взяла на себя группа молодых жителей Алжира, создавших несколько подпольных группировок, которые имели базы по всей территории страны. Позднее они объединились, и в результате такого слияния возникло самое крупное движение, воюющее за независимость Алжира. Называлось оно «Фронт Национального Освобождения».

Со временем к нему примкнула и алжирская коммунистическая партия. Основу этих партизанских отрядов составляли получившие боевой опыт во время Второй мировой войны алжирцы, бывшие служащие французской армии. Вожди Фронта собирались заявить на международной арене о праве на самоопределение, рассчитывая при этом на поддержку стран коммунистического блока и арабских государств, а также ООН.

Территория горного массива Орес была избрана основным полем деятельности повстанцев, так как он являлся укрытием от войск правительства. Горцы не раз поднимали восстания против французского господства, поэтому руководство движения надеялось на их помощь.

Предпосылки войны за независимость Алжира

После окончания Первой мировой войны по всему миру стало распространяться национально-освободительное движение. Началось глобальное переустройство мировой политической системы. Алжир после Второй мировой войны стал частью такой модернизации.

Англоязычные страны, а также Северная Африка и Испания взяли курс на антифранцузскую политику.

Еще одной предпосылкой стал демографический взрыв и проблемы социально-экономического неравенства. В период золотого века французского Алжира наблюдался общий рост экономики и благосостояния, улучшилось здравоохранение и образование, прекратились внутренние междоусобицы. В результате численность исламского населения в этот временной промежуток увеличилась втрое. Из-за такого демографического взрыва остро ощущался дефицит земли сельскохозяйственного назначения, большая часть которой контролировалась крупными европейскими плантационными хозяйствами. Данная проблема привела к росту конкуренции и за иные ограниченные ресурсы страны.

Большое количество молодых мужчин, получивших большой боевой опыт во Второй мировой войне. Из-за того, что во французской армии служили десятки тысяч жителей колоний этой страны, белые господа стремительно теряли свой авторитет. Впоследствии такие солдаты и сержанты составили костяк различных националистических организаций, антиколониальных армий, партизанских и патриотических (нелегальных и легальных) отрядов.

Поводом для ведения колониальной войны в Алжире послужило формальное включение его в состав метрополии, поэтому его потеря негативно сказалась бы на престиже страны. К тому же в этой арабской стране присутствовало большое количество переселенцев. Ко всему прочему на юге территории были обнаружены нефтяные залежи.

Беспорядки, переросшие в войну

В октябре пятьдесят четвертого года ФНО развернул бурную деятельность по созданию сети подпольных мастерских для производства взрывных устройств. Партизаны тайно получали огнестрельное орудие, магазинные винтовки времен Первой мировой войны, вооружение, утерянное американцами при высадке в Северной Африке и многое другое.

Датой начала войны в Алжире партизаны выбрали канун Дня всех святых, именно тогда и наступил решающий момент для восстания. Было осуществлено семь нападений в разных районах страны. Сделали это около семисот повстанцев, которые ранили при этом четверых и убили семерых французов. Из-за того, что численность мятежников была мала, а вооружение оставляло желать лучшего, власти Франции не усмотрели в этом нападении начала войны.

Партизаны же были настроены решительно, вынуждая европейцев покинуть территорию под угрозой смерти. Такие призывы удивили тех, кто несколько поколений считали себя полноправными алжирцами.

В ночь на первое ноября стала довольно удобной датой для начала войны в Алжире. К тому времени Франция пережила оккупацию и унизительный разгром, поражение во Вьетнаме и непопулярную войну в Индокитае. Из Юго-Восточной Азии еще не эвакуировались наиболее боеспособные войска. Но и военные силы ФНО были незначительны и составляли всего несколько сот бойцов, именно поэтому война приняла партизанский характер, а не открытый.

На первых порах колониальная война Франции в Алжире происходила неактивно, боевые действия не были широкомасштабными. Численность мятежников не позволяла очистить территорию от европейцев и организовать значительные боевые действия. Первое крупное сражение произошло менее чем через год со дня официального начала войны в Алжире. В Филиппвиле мятежники вырезали несколько десятков человек, в том числе европейцев. Франкоалжирские ополченцы, в свою очередь, уничтожили тысячи мусульман.

В пользу повстанцев ситуация изменилась после получения независимости Туниса и Марокко, где были созданы тыловые базы и лагеря подготовки.

Тактика боевых действий

Мятежники Алжира придерживались тактики ведения войны «малой кровью». Они нападали на конвои, небольшие подразделения и укрепления колонизаторов, уничтожали мосты и линии связи, терроризировали людей за помощь французам, вводили нормы шариата.

Правительственные войска применили тактику квадрильяжа, которая заключалась в делении Алжира на квадраты. За каждый из них отвечали определенные подразделения. Элитные же части - десантники и Иностранный легион по всей территории страны вели контрпартизанские действия. Использовавшиеся для переброски соединений вертолеты значительно повысили мобильность этих частей.

Параллельно в войне Франции с Алжиром колонизаторами была развернута успешная информационная кампания. Специальные административные секции убеждали жителей отдаленных районов сохранить лояльность Франции, вступая с ними в контакт. Для обороны селений от повстанцев вербовались мусульмане в отряды харке. В ФНО был спровоцирован крупный конфликт из-за подброшенной информации о предательстве лидеров и командиров движения.

Террор. Изменение тактики

Позднее в войне за независимость Алжира мятежники развернули тактику городского терроризма. Практически каждый день гибли франкоалжирцы, взрывались бомбы. Колонисты и французы отвечали на это актами возмездия, от которых часто страдали невиновные. Такими методами повстанцы вызвали ненависть мусульман к французам и привлекли внимание к мировой общественности, получая помощь от арабских государств и стран коммунистического блока.

В стране-колонизаторе данные события привели к смене правительства, главой которого стал премьер-министр Ги Моле. Его политика заключалась в том, что необходимо сначала выиграть войну в Алжире, и только потом проводить там реформы.

Вследствие этого значительно увеличилась численность армейского контингента, что привело к общенациональному уровню боевых действий. Вначале такой рост достигался за счет возвращающихся из Индокитая ветеранов, но потом появилось одно из самых боеспособных подразделений Франции, так называемый Иностранный легион.

Самым важным местом борьбы являлась алжирская столица, где Язефу Саади, одному из лидеров ФНО, было поручено устроить безжалостный террор. Целью его была дискредитация Город погрузился в хаос с повсеместными убийствами и постоянными взрывами.

Незамедлительно последовали ответные меры французов, которые устроили раттонаж, представляющий собой избиение арабов. В результате таких действий пропавшими считаются около трех тысяч мусульман.

Майор Оссарес и генерал Массю, ответственные за наведение порядка в столице, оградили колючей проволокой мусульманское население города и ввели комендантский час.

Формально ФНО проиграло эту битву, и Язеф Саади оказался в плену, а большинство боевиков нашли убежище в Марокко и Тунисе. Французские власти приняли меры по изоляции станы. Они перекрывали воздушные трассы и перехватывали корабли, а на тунисской границе была возведена высокая ограда из колючей проволоки под высоким напряжением (5000 вольт), наблюдательные вышки и

Из-за таких действий у повстанцев остро встал вопрос о существовании партизанских отрядов из-за катастрофической нехватки боеприпасов и оружия.

Но в это время колониальная война Франции в Алжире стала непопулярной из-за экономических и социальных трудностей в метрополии. Это вызвало снижение уровня поддержки правительства, в то время как в стране-колонии черноногие считали предательством все планы по смене курса. Они захватили ее столицу и провозгласили там свое правительство чрезвычайного положения.

Армейский контингент поддержал его. Лидеры ФНО, в свою очередь, провозгласили создание Временного революционного правительства Республики Алжир, поддержанного арабскими странами.

В это время к власти пришел премьер-министр Шарль де Голль, начавший рейды по поиску повстанческих отрядов. Половина из них была разгромлена.

Смена курса метрополии

Несмотря на успехи во французской войне в Алжире, лидеры метрополии не смогли выработать политического решения завершения конфликта. Премьер-министр настаивал на сохранении общности между двумя народами и предоставлении равных гражданских прав мусульманам и французам, планировал проведение референдума о предоставлении независимости арабской стране.

Подполье, в свою очередь, прекратило все явные боевые действия, стремясь показать миру, что ФНО остался непобежденным. Международная арена поддержала Алжир в стремлении к самоопределению, а агитаторы Фронта пытались рассорить Францию с союзниками, осуждая действия французов в колонии.

Армия метрополии разделилась надвое. Большая ее часть не поддерживала политику капитуляции действующего правительства. Тем не менее было принято решение о начале переговоров.

Спустя год итогом войны в Алжире 1954-1962 гг. стали Эвианские соглашения, завершившие все попытки французов удержать колонии. По условиям договора новые власти должны были обеспечить безопасность европейцев в течение трех лет. Но они не поверили обещаниям, и большая часть из них спешно покинула страну.

Судьба алжирцев, поддерживающих французов в годы войны, сложилась наиболее трагично. Им запрещено было эмигрировать из страны, что способствовало жестокому самоуправству ФНО, истреблявшего людей целыми семьями.

Последствия войны в Алжире 1954 г.

Более полумиллиона человек, большая часть из которых была арабами, погибли в этой восьмилетней битве за независимость. Несмотря на свои успехи в ведении боевых действий с повстанцами, французы были вынуждены оставить эту колонию. Практически до конца прошлого века власти метрополии отказывались называть произошедшие события войной.

Только в 2001 году генералом Полем Оссарессом был признан факт применения казней и пыток, проводившихся с разрешения властей колонизаторов.

Обреченной на провал была цель французов сохранить свое господство в Алжире, не прибегая к радикальным переменам в его политической системе. Последствия войны французов в Алжире ощущаются и в наши дни.

Согласно Эвианским соглашениям, был открыт доступ в европейскую страну алжирским гастарбайтерам, превратившимся впоследствии в граждан второго сорта, которые селились на окраинах крупных городов.

О том, что исторический конфликт между Францией и алжирскими мусульманами не исчерпан и по сей день, свидетельствуют регулярные беспорядки на территории бывшей метрополии.

Вооруженный конфликт

Гражданская война в Алжире началась в последнем десятилетии прошлого века из-за конфликта между правительством страны и исламистскими группировками.

Во время выборов в Национальную Ассамблею находящийся в оппозиции Исламский фронт спасения оказался более популярен у народа, нежели правящая партия ФНО. Последние, опасаясь поражения, решили отменить второй тур. Из-за ареста членов ИФС и его запрещения возникли вооруженные формирования (наиболее крупные - Вооруженная исламская группа и Исламское вооруженное движение), начавшие партизанские действия против самого правительства и его сторонников.

Численность жертв этого конфликта согласно различным источникам составило около двухсот тысяч человек, из них более семидесяти журналистов, убитых обеими сторонами боевых действий.

После переговоров ИФС и правительства первый объявил об окончании партизанской деятельности, ВИГ объявила им и их приверженцам войну. После президентских выборов в стране конфликт усилился, но в итоге завершился победой вооруженных сил правительства.

После этого Вооруженной исламской группы отклонилась базировавшая на севере страны Салафитская группа проповеди и Джихада, которая дистанцировалась от истребления мирного населения.

Следствием следующих выборов президента стал гарантировавший амнистию закон. В результате большое количество участников боевых действий воспользовались ей, и насилия стало значительно меньше.

Но все равно спецслужбы соседних государств обнаруживали у себя экстремистские базы по вербовке, подготовке и вооружению добровольцев. Лидера одной из таких организаций в 2004 году выдал алжирским властям ливийский президент Каддафи.

О прошедшей гражданской войне в Алжире 1991 - 2002 годов еще долго напоминал сохранившийся режим чрезвычайного положения.

Вооруженные действия продолжаются и в настоящее время, хотя их интенсивность довольно низка. Несмотря на значительное уменьшение количества атак экстремистов, они стали вызывающими, и не ограничиваются взрывами самодельных бомб. Террористы обстреливают полицейские участки и посольства, нападают на города.