Трагедия россии. Трагедии в россии — кто виноват? Клуб «Хромая лошадь», Пермь

Русская трагедия Социальная трагедия. Слово «трагедия», как и вся прочая терминология сферы социальных объектов, является многосмысленным и плохо обработанным в качестве научного понятия. В общеразговорном языке оно употребляется обычно для обозначения событий, в

Русская весна или русская осень? Многие аналитики и комментаторы не заметили или не захотели заметить поворот российской внешней политики и высшей риторики от Крыма к Донбассу, от февраля – марта к августу – сентябрю.Но не замечать поворота нельзя. Главное в нем то, что

Известна народная мудрость: когда дьявол протягивает обе руки и говорит «выбирай», не следует выбирать ни из одной. Нельзя дьявола изгонять с помощью чорта, нельзя бороться с одним мифом с помощью другого. К сожалению, эту вековую мудрость разделяют не все...

Книга профессора, магистра богословия протоиерея Георгия Митрофанова со столь многообещающим и широким названием «Трагедия России. Запретные» темы ХХ века» (СПб.: Моби Дик, 2009) при внимательном прочтении вызывает удивление и разочарование. Во-первых, следует отметить ее явно слабый аппарат: многие материалы (и не только проповеди) вообще не содержат ссылок, в других автор без конца ссылается на одну и ту же статью (например, «Личность и труды Александра Солженицына в творчестве протопресвитера Александра Шмемана» - с. 200 и далее). Понятно, что сборник мыслился, прежде всего, как публицистический, но, учитывая нетрадиционность многих взглядов автора и необходимость широкой доказательной базы для них, отсутствие серьезного научного аппарата вызывает удивление. Во-вторых, в книге присутствуют грубые фактические ошибки, так, некоторый шок вызывает следующая фраза: «Патриарх Тихон никогда не оспаривал правоту подобного рода утверждений, хотя в своем послании от 25 сентября 1925 года... попытался отмежевать Русскую Православную Церковь от участия в военно-политическом противостоянии» (с. 126). Между тем, известно, что Святейший Патриарх Тихон отошел в лучший мир 25 марта/7 апреля 1925 года.

Впрочем, для неискушенного читателя эти замечания могут показаться придирками. Гораздо серьезнее то, что автор данной книги, по-видимому, не обладает серьезной правовой культурой. Так вызывает удивление, что казнь генерала А.А.Власова и его сподвижников он называет беззаконной (с. 151), хотя во всех странах мира и во всех законодательствах добровольная служба военнослужащего врагу с оружием в руках считалась и считается изменой и карается по всей строгости закона. Не только законодательство СССР, но и законы демократических европейских стран на 1946 год предусматривали за подобное преступления смертную казнь. Позиция автора выглядит оправданной разве что с точки зрения юстиции Третьего Рейха.

Несколько сложнее ситуация с казнью П.Н.Краснова, А.Г.Шкуро и др., которые не являлись советскими гражданами и казнь которых прот. Георгий Митрофанов также называет беззаконной (с.141). Однако, следует напомнить, что в соответствии с заключениями Главной военной прокуратуры об отказе в их реабилитации определениями Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 1997 года граждане Германии Краснов П.Н., Шкуро А.Г., Султан-Гирей Клыч, Краснов С.Н. и Доманов Т.И. признаны обоснованно осужденными и не подлежащими реабилитации. Нет особых оснований сомневаться в объективности этого вердикта, вынесенного в демократические времена, учитывая факт их сотрудничества с нацистами, принадлежности некоторых казачьих частей к СС (например, 15 казачий кавалерийский корпус СС) и соучастия в карательных акциях против мирных жителей в Югославии и в СССР.

Временами возникают законные сомнения в компетентности автора. Так он категорично утверждает: «Мы пытаемся сделать нашу страну чуть-чуть напоминающей ту историческую Россию, которую в 1917 году не решились защитить люди, подобные генералу Власову и его сподвижникам и во имя которой они пошли на смерть в годы Второй Мировой Войны». Создается впечатление, что автор не знает, как на самом деле Власов и его сподвижники относились к той исторической России, которую, по мысли автора, мы потеряли: «Они восстали против отжившего царского строя, который не хотел, да и не мог уничтожить причин, порождавших социальную несправедливость, остатки крепостничества, экономической и культурной отсталости. Но партии и деятели, не решавшиеся на смелые и последовательные реформы после свержения царизма народами России в феврале 1917 года, своей двойственной политикой, соглашательством и нежеланием взять на себя ответственность перед будущим - не оправдали себя перед народом. Народ стихийно пошел за теми, кто пообещал ему дать немедленный мир, землю, свободу и хлеб, кто выдвинул самые радикальные лозунги» (Манифест освобождения народов России. Прага 1944 г.). Эта формулировка мало чем отличается от «Краткого курса ВКПб».

А вот отношение Власова и его окружения к единству и неделимости России: «Равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государственную самостоятельность» (Первый пункт Пражского манифеста). Чем это отличается от ленинского «права наций на самоопределение вплоть до отделения»? О. Георгий создает образ Власова, как поборника православия (с. 153-154), но в Пражском манифесте о религии (не Православии!) сказано всего одно слово среди перечня других демократических свобод: «Уничтожение режима террора и насилия. Ликвидация насильственных переселений и массовых ссылок. Введение действительной свободы религии, совести, слова, собраний, печати. Гарантия неприкосновенности личности, имущества и жилища. Равенство всех перед законом, независимость и гласность суда». Как мы видим, о Православной Церкви - ни слова.

Автор превозносит честность и последовательность Власова (с. 156), но как с этим совмещаются следующие высказывания в его обращениях: «Эта война принесла нашему Отечеству невиданные страдания. Миллионы русских людей уже заплатили своей жизнью за преступное стремление Сталина к господству над миром, за сверхприбыли англо-американских капиталистов. Сотни русских городов и тысячи сел разрушены, взорваны и сожжены по приказу Сталина... Союзники Сталина - английские и американские капиталисты - предали русский народ. Стремясь использовать большевизм для овладения природными богатствами нашей Родины, эти плутократы не только спасают свою шкуру ценою жизни миллионов русских людей, но и заключили со Сталиным тайные кабальные договоры» (Смоленская декларация). Или другое высказывание: «В то же время Германия ведет войну не против Русского народа и его Родины, а лишь против большевизма. Германия не посягает на жизненное пространство Русского народа и его национально-политическую свободу. Национал-социалистическая Германия Адольфа Гитлера ставит своей задачей организацию Новой Европы без большевиков и капиталистов, в которой каждому народу будет обеспечено почетное место».

Слова о жизненном пространстве (по-немецки Lebensraum) особенно важны: это значит, что Власов был знаком не только с геополитическими доктринами Хаусхоффера, но и с Mein Kampf Гитлера и, следовательно, с его планами относительно России - эксплуатации ее ресурсов и уничтожения русского народа. Следовательно, Андрей Андреевич Власов ведал, что творил и сознательно обманывал русских людей, и не только относительно некоего мифического русского правительства, которого реально не существовало, но и будущего русского народа, создания независимого русского государства и «почетного мира с Германией», о чем немцы до конца войны не желали и слышать, и даже перед самым крахом, пойдя на создание Русской Освободительной Армии (правда всего в составе трех дивизий), они не дали ему никаких внятных обещаний на сей счет. Для сравнения приведем поведение другого пленного генерала - Михаила Лукина, который, как пишет Солженицын в Архипелаге ГУЛАГЕ, соглашался на борьбу вместе с немцами против большевизма, но требовал от них гарантий независимости России и самостоятельности будущей русской армии, а не получив их - шагу не сделал из лагеря и не только уцелел после войны, но стал образцом несгибаемого героя.

Автор пишет об осознанном и покаянном выборе тех, кто пошел воевать вместе с немцами против большевизма, правда, оговаривая, что это делали не все (с. 147). Но рассмотрим, как «каялись» некоторые из тех, за кого генерал Власов взял юридическую и моральную ответственность. Одним из первых крупных формирований русских добровольцев была РОНА - Русская Освободительная Народная Армия, созданная зимой 1941- 42 гг. Основой РОНА стало "гражданское ополчение" из 400-500 бойцов, созданное главой местного самоуправления города Локоть (Орловская обл.) К.П.Воскобойниковым (учитель физики Брасовского лесотехникума). В феврале 1942 он был убит советскими партизанами. После гибели Воскобойникова отряд возглавил Бронислав Владиславович Каминский, участвующий в отряде с первых дней его. К середине 1943 ополчение под командованием Каминского, названное немцами "бригадой Камински", состояло из 5 полков общей численностью 10 тысяч бойцов (14 стрелковых батальонов, бронедивизион с КВ-1 и 24 Т-34, и моторизированная истребительная рота). В июле 1944 она была официально включена в войска СС как "штурмовая бригада - РОНА". Одновременно Каминский получил звание бригадефюрера СС (при этом он не был членом НСДАП). Вскоре бригада была переименована в 29-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю русскую). В августе 1944 подразделения дивизии участвовали в подавлении Варшавского восстания. Известно, что творилось во время этого подавления: жители домов выжигались огнеметами, раненых немцы пристреливали, детей привязывали к танкам в качестве живых щитов. Даже на этом фоне бригада Каминского отличалась собой жестокостью. В результате 19 августа 1944 года Каминский и его штаб были расстреляны немцами без суда и следствия. Причиной послужило сообщение о том, что бойцы дивизии изнасиловали и убили двух немецких девушек. (Позже немцы объявили, что Каминский был убит польскими партизанами).

Нелишне также упомянуть о «покаянном» пути и другого «освободительного образования». В Белоруссии, в г. Сувалки, был создан Боевой Союз Русских Националистов (БСРН), так же называемый «Дружина Гиль-Родионова». Возглавил его, под псевдонимом "Родионов", бывший советский подполковник, начальник штаба 229-й стрелковой дивизии В.В.Гиль. В 1942 г. из добровольцев, членов БСРН, был сформирован 1-й Русский национальный отряд СС "Дружина", численностью около 500 человек, а в декабре 1942 г. в районе Люблина - 2-й Русский национальный отряд СС под командованием бывшего майора НКВД Э.Блажевича. В марте оба отряда были сведены в 1-й Русский национальный полк СС, а затем, в 1-ю Русскую национальную бригаду СС под командованием Гиль-Родионова, общей численностью около 3 тыс. человек. Бригада принимала участие во многих антипартизанских операциях в районе Бегомль-Лепель, правда, без особого успеха. 16 августа 1943 г. бригада, уничтожив немецкий штаб связи, перешла на сторону партизан. Путь достаточно характерный и все-таки с покаянием в конце, правда - перед советскими партизанами.

Участие многих русских соединений либо в СС, либо в особых разведывательно-диверсионных частях, чаще всего использовавшихся по борьбе с партизанами, а точнее в карательных акциях (среди них - дивизия Р под командованием Смысловского, бригада Боярского и т.д.) ставит крест над всякой попыткой реабилитации их членов и руководителей, в том числе и А.А.Власова, который, подчеркнем, взял на себя всю полноту юридической и моральной ответственности за их действия. Приведем лишь несколько пассажей из Пражского манифеста: «Своей борьбой мы взяли на себя ответственность за судьбы народов России. С нами миллионы лучших сынов родины, взявших оружие в руки и уже показавших свое мужество и готовность отдать жизнь во имя освобождения родины от большевизма. С нами миллионы людей, ушедших от большевизма и отдающих свой труд общему делу борьбы. С нами десятки миллионов братьев и сестер, томящихся под гнетом сталинской тирании и ждущих часа освобождения. Офицеры и солдаты освободительных войск! Кровью, пролитой в совместной борьбе, скреплена боевая дружба воинов разных национальностей . У нас общая Цель. Общими должны быть и наши усилия. Только единство всех вооруженных антибольшевистских сил народов России приведет к победе . Не выпускайте полученного оружия из своих рук, боритесь за объединение, беззаветно деритесь с врагом народов - большевизмом и его сообщниками. Помните, вас ждут измученные народы России oсвободите их!»

Особенно интересен следующий пассаж «Пражского манифеста»: «Освободительное Движение Народов России является продолжением многолетней борьбы против большевизма, за свободу, мир и справедливость. Успешное завершение этой борьбы теперь обеспечено: б) наличием растущих и организующихся вооруженных сил - Русской Освободительной Армии, Украинского Вызвольного Вийска , Казачьих войск и национальных частей». Тем самым Власов взял на себя ответственность и за деятельность украинских националистов, и за их зверства как на Украине, так и в Белоруссии, в том числе и сожжения сотен деревень вместе с жителями, в том числе Хатыни.

И вот здесь следует обратиться к церковной тематике.

В книге прот. Георгия Митрофанова прослеживается явная тенденция представить немцев, по преимуществу, конечно, немецких военных благодетелями и освободителями Русской Православной Церкви. Но в своей книге он забывает указать, что как и весь русский народ, Русская Православная Церковь тяжело пострадала во время Великой Отечественной войны. По далеко неполным и неточным оценкам комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний немцами было уничтожено или разрушено 1670 церквей и 69 часовен. Если с одной стороны, под это число подпало большое количество храмов, разрушенных коммунистами до войны, а с другими ситуация неясна, как например, с Успенским собором Киево-Печерской Лавры, то с другой стороны, в нем не учитывались все скромные деревенские церкви, сожженные вместе с народом карателями в Белоруссии и на Украине. Зачастую немецкие зондеркоманды собирали в белорусских деревнях весь народ в церковь, отфильтровывали молодых и крепких и угоняли на работу в Германию, а оставшихся запирали в церкви и сжигали.

Такая трагедия произошла, например, 15 февраля 1943 года в селе Хворостово (Сторобинский район, Минская область), когда во время Сретенского богослужения, немцы загнали всех жителей в храм, якобы на молитву. Предчувствуя недоброе, настоятель церкви о. Иоанн Лойко призвал прихожан всех усердно молиться и причаститься Святых Христовых Таин. Во время пения «Верую» стали силой выводить из церкви молодых женщин и девушек для отправки в Германию. О. Иоанн попросил офицера не прерывать богослужения. В ответ фашист сбил его с ног. А затем двери храма были забиты и к нему подъехало несколько саней с соломой... Позднее полицаи показывали на суде, что из горящей церкви раздавалось всенародное пение «Тело Христово приимите, источника безсмертнаго вскусите». И это лишь один из многих сотен подобных случаев.

Число убитых священнослужителей в войну не поддается подсчету, тем более, что трудно отделить погибших в войну от репрессированных, и по большому счету до последнего пятнадцатилетия никто подобными исследованиями не занимался. Лишь изредка в литературе о Великой Отечественной войне мелькали сведения о погибших священнослужителях, чаще всего - одной-двумя строчками, например: «Расстрелян священник Александр Новик с женой и детьми... Сожжен священник Назоревский с дочерью... Убит 72-летний протоиерей Павел Сосновский с 11-летним мальчиком... После мучительных пыток расстрелян 47-летний священник о. Павел Щерба». Священнослужители принимали активное участие в партизанском движении, особенно в Белоруссии и многие из них заплатили за это жизнью. В одной только Полесской епархии более половины священников (55%) было расстреляно за содействие партизанам.

Хрущевско-брежневская власть и ее пропагандисты зачастую оказывались лицемерно-неблагодарными к тем, кто сражался за Родину и полагал за нее жизнь, если они были священнослужителями. Одним из свидетельств этого является памятник сожженным в селе Хворостово (Полесье), где среди поименно названных жертв нет только одного имени - священника о. Иоанна Лойко. Из военно-документальной литературы целенаправленно изымались свидетельства о священниках-воинах, священниках-партизанах. Например, в книге И. Шубитыдзе «Полесские были» (Минск, 1969) имена священнослужителей упоминались, а в издании 1974 г. - нет. В обширных трудах по истории Великой Отечественной войне вклад Церкви в победу целенаправленно замалчивался, а иногда писались и явно клеветнические книги типа «Союз меча и креста. М., 1969».Только после 1988 года стали появляться публикации, правдиво и объективно освещающие роль Русской Православной Церкви в войне. И вот эта фигура умолчания в книге прот. Георгия Митрофанова, посвященной трагедии России, слишком уж совпадает с деятельностью советских пропагандистов.

И на фоне этих событий можно понять поступок священника о. Александра Романушко, участника партизанского движения в Белоруссии. В 1943 году, когда отпевали убитого полицая, при всем народе и вооруженных товарищах убитого, о. Александр сказал: «Братья и сестры, я понимаю большое горе отца и матери убитого, но не наших молитв и «Со святыми упокой» своею жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он - изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо «Вечной памяти» произнесем же: «Анафема»». А затем, подойдя к полицаям, призвал их искупить свою вину и обратить оружие против немцев. Эти слова настолько впечатлили людей, что многие прямо с кладбища ушли в партизаны». А через шестьдесят шесть лет другой священник не только совершает панихиды по организаторам коллаборационистских подразделений, но и делает их героями исторической России.

На фоне всего высказанного выше, антиисторичным, аморальным и в чем-то кощунственным является следующее утверждение прот. Георгия: «И так уж ли отличается смерть многих миллионов советских солдат на поле брани от смерти на виселице в Бутырской тюрьме руководителей власовского движения? И все-таки отличается. Потому что в отличие от многих миллионов советских солдат, погибавших в иллюзии того, что спасение России вот-вот грядет, они уходили на смерть с пониманием того, о чем написали впоследствии Георгий Иванов и Виктор Астафьев: прокляты и убиты». Да, действительно, их смерть отличается от гибели власовцев. Советские солдаты в массе своей воевали не с мирными жителями, а с реальным, коварным и жестоким врагом, их зачастую предавали их начальники, но огромное большинство из них не предавало никого, и умирали они за свободу своего Отечества, и если не за веру (хотя многие из них и за нее, это - отдельная тема), то за верность присяге, которую преступили Власов и его последователи. И погибали советские солдаты не за иллюзию, а за реальную жизнь русского народа, как и иных народов исторической России.

Известны человеконенавистнические планы Гитлера - оставить на Европейский части России лишь тридцать миллионов, а остальных либо переселить за Урал, либо истребить. Для оставшихся предполагался минимум жизненных благ, минимум образования (в идеале - четыре класса для всех). А вот какая для них планировалась религиозная жизнь: Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года: «Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы». На этом фоне становится понятным чем на самом деле являлось разрешение открывать церкви на оккупированной территории и создавать военное духовенство во власовских частях, которое столь дорого о.Георгию, - временной тактической уступкой перед всеобщей оккультизацией населения покоренного восточного пространства.

Прот. Георгий Митрофанов ставит знак равенства между Гитлером и Сталиным, но насколько это оправданно? Да, Сталин был атеистом и пытался выстроить атеистическую империю, правда, в конечном счете, безрезультатно, но оккультистом он не был, более того в волне террора 1937-1938 гг. среди старых чекистов погибли и те, кто «баловался» оккультизмом. Напротив, система, выстраиваемая Гитлером, была оккультной и антихристовой по своей сути. Дело здесь не только в обращении к германским языческим образам и в оккультных программах типа Аненербе, на которые в Третьем рейхе тратились огромные деньги и силы. Гораздо страшнее было то, что языческий оккультизм гитлеровские пропагандисты стремились смешать с христианством: образ Неизвестного солдата кощунственно совмещался с ликом Христа, сам Гитлер являлся своим адептам в облике Мессии, т.н. копье Лонгина, пронзившее сердце Христово, в руках Гитлера стало магическим талисманом, а на пряжках ремней солдат, шедших убивать, грабить и зверствовать над мирным населением были написаны слова из мессианского пророчества Исаии: «С нами Бог» (Ис. 8, 8). Крест на немецких самолетах, бомбивших школы и госпитали, явился одним из омерзительнейших кощунств над Животворящим Древом в истории, но также и знамением псевдохристианской, а на последней глубине - антихристовой Западноевропейской цивилизации. То, что одной из конечных целей нацистов являлось провозглашение Гитлера Мессией и признание его таковым покоренными народами всей земли, показывает следующая кощунственная молитва по подобию «Отче наш», активно распространявшаяся в листовках: «Адольф Гитлер, ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя. И да осуществится воля твоя на земле».

Справедливыми и прозорливыми являются слова митрополита Сергия (для о. Георгия Митрофанова - не более чем политического неудачника, см. с. 102) в послании от 11 ноября 1941 года: «Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, конечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой». Уже позднее, в пасхальном послании 1942 г. митрополит Сергий напишет: «Тьма не победит света... Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику... Не забудем слов: «Сим победиши». Не свастика, а крест призван возглавить христианскую культуру, наше «христианское жительство».. В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти своим, новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его». По сути дела, тот исторический выбор, который делал митрополит Сергий, в чем-то соответствовал выбору св. благоверного князя Александра Невского - между Западом и Востоком, между внешним угнетением и внутренним растлением. И в своем обращении от 22 июня, кстати, абсолютно независимым от государственного влияния, Местоблюститель принял единственно спасительное для России и Русской Православной Церкви в тех условиях решение. Позднее в своих проповедях о. Иоанн Крестьянкин скажет о непонимании страдальческой личности митрополита Сергия и о его прозорливости. К сожалению, это непонимание продолжается и сейчас.

Кажется ясно, за что погибли советские (по большому счету русские) солдаты - за спасение Русского народа от физического уничтожения и от оккультного рабства, в конечном счете (пусть многие и бессознательно) - за спасение Православия. И отец Георгий Митрофанов совершенно напрасно проходит мимо феномена возрождения Православной веры по другую сторону фронта, а именно он, в конечном счете, и явился определяющим для исхода войны и будущего России. Он трудно описуем - его не выразишь числом священнослужителей, так или иначе участвовавших в войне, или количеством самолетов и танков, построенных на церковные деньги, или даже количеством людей, посетивших церковные службы. Но, пожалуй, лучшим его выражением служит стихотворение, найденное в шинели простого русского советского солдата Андрея Зацепы, убитого в 1942 году:
Послушай, Бог, еще ни разу в жизни
С тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя...
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня я смотрел
Из кратера, что выбила граната
На небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем.
Каким жестоким может быть обман...
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет и я узнал Тебя.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно. Ты на нас глядишь...
Но, кажется, я плачу, Боже мой. Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог. Иду и вряд ли уж вернусь
Как странно, но теперь я смерти не боюсь.

К сожалению, своими проповедями и выступлениями, о.Георгий Митрофанов не только оскорбляет память погибших воинов и живых ветеранов, но и идет против сложившейся церковной традиции: как известно, по решению Священного Синода Русской Православной Церкви 9 мая объявлено днем поминовения воинов, а также всех убиенных, погибших в Великую Отечественную Войну. Праздник 9 мая, который уважаемый протоиерей именует в своих выступлениях и высказываниях не иначе как «победобесием» приобрел церковное измерение и по сути вошел в современное церковное предание. Для многих наших не очень верующих сограждан память о войне и совместное церковно-государственное празднование Дня Победы - еще один способ воцерковления. И в этом контексте выступления о.Георгия иначе как антимиссионерскими не назовешь.

К сожалению, для этой книги характерны бездоказательные и ничем не обоснованные, зачастую оскорбительные утверждения, типа: «Наше общество состоит из людей, в подавляющем своем большинстве живших во лжи, служивших злу и сейчас упорно делающих вид, что вся их жизнь проходила в служении правде. Они «служили России» - называлась ли она Советским Союзом, называется ли она Российской Федерацией, - а на самом деле эти люди, не способные вот так честно и последовательно, как генерал Власов и его сподвижники, перечеркнуть свою прошлую неправую жизнь, служили не России и служат не России, а служат только себе» (с. 156). Что же - зачислим ли мы в этот список ликвидаторов чернобыльской аварии, ветеранов Афганской и Чеченской войны, военных, прошедших и гарнизонные скитания, и горячие точки, и нищету и презрение девяностых, и инженеров военных заводов, месяцами не получавших зарплаты в начале девяностых, но не уходивших с оборонных заводов, бессребреников-преподавателей, отдававших свое время и душу ученикам? Пусть читатель судит сам, но, обозрев свое окружение, я почти не нашел людей, соответствующих приговору о. Георгия. Не знаю, может быть, мне повезло. Зачем всех мазать дегтем и считать, что честное исполнение своего долга было и есть служение некоей «империи зла»? Что оставалось честным труженикам и защитникам СССР (а сейчас России) - легально или нелегально бежать в «Империю добра» через Вену или Израиль? Или, более того, обратить против своих сограждан оружие, имея пред глазами светлый облик генерала Власова? К чему призывает о. Георгий? К гражданской войне?

Другое утверждение: «Сейчас люди просто пытаются жить на той территории, на которой суждено им было родиться, в желании как можно скорее перебраться на другие земли, где им будет легче и комфортнее» (с. 158). На самом деле, статистические опросы, в частности, проведенные НИИКСИ показывают иную картину: о. Георгий опоздал с этим оскорбительным вердиктом на восемнадцать лет.

Отметим, что подобные обобщенные обвинения не делают чести о. Георгию, ни как ученому, ни как пастырю, ни как миссионеру. Общеизвестное миссионерское правило: ты должен найти что-то доброе в том, кого желаешь обратить, зацепиться за некий островок добра в его сердце. Но, как говорит старец Силуан, если ты начинаешь с того, что «ваша вера - блуд», а твои слушатели знают, что это не так, то ты рискуешь навсегда потерять их для Православия. Сам агрессивный тон книги производит тягостное впечатление: это - не пресвитерский текст. Само слово «пресвитер» означает «старец», а для старца характерна мудрость, такт, глубина и мирность - умение обобщать, соединять и примирять. Этого, к сожалению, в данной книге нет.

Зато есть другое - апология Иудина греха, совершенно в духе Серебряного века, против которого, казалось бы, борется автор. По его мысли, именно двадцатипятилетнее служение Власова и его соратников советскому строю и было предательством, а предательство этого строя и было покаянием (с. 147-148). Насколько известно, нигде ни в Священном Писании, ни в Церковном Предании мы не обретаем учение о том, что двойное предательство может быть зачтено за покаяние. И опять-таки, нигде в церковном предании не сказано, что можно предавать врагу свое земное отечество, пусть даже из высших религиозных интересов, напротив, и Писание, и Предание учат обратным вещам.

В 13 главе Послания к Римлянам св. апостол Павел учит: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим. 13, 1-2). Отметим, что Апостол учит повиноваться императору Нерону, который ничем не был лучше товарища Сталина, а в некотором отношении, может быть и хуже. В свете апостольских слов также становится во многом понятной Декларация митрополита Сергия 1927 года.

А вот что предписывает святитель Григорий Неокесарийский относительно христиан, помогавшим варварам-готам (кстати, предкам немцев), среди которых вполне могли быть христиане: «Если которые сопричислились к варварам, и с ними, во время своего пленения, участвовали в нападении, забыв, что были понтийцами и христианами, и ожесточась до того, что убивали единоплеменных своих или древом, или удавлением, также указывали неведущим варварам пути или дома, - таковым должно преградить вход даже в чин слушающих, доколе что-либо изволят о них, вместе сошедшись святые Отцы, и прежде них - Дух Святой» (8 правило Григория Неокесарийского).

По точному смыслу этого правила церковное поминовение генерала Власова становится весьма сомнительным. И напротив, вполне церковной являлась позиция митрополита, а затем и патриарха Сергия, который на основании этого правила отлучал от Церкви мирян и священнослужителей, сотрудничавших с немецко-фашистскими оккупантами.

Таким образом, позицию о. Георгия общецерковной не назовешь. В лучшем случае, она отражает позицию некоторых кругов Зарубежной Церкви, в которой были сильны провласовские настроения. Но даже и там поддержка власовского и коллаборационистского движения отнюдь не являлась общецерковной. Для чего о.Георгий, пользуясь своим саном и авторитетом, пытается навязать эту маргинальную и сомнительную позицию здесь, в России, остается только гадать.

Не является его позиция и государственнической. Выступать клирику с такой книгой тогда, когда принимается положение о комиссии по борьбе с фальсификацией истории России, значит ссорить Церковь с государством и вносить раскол в церковно-государственные отношения. Существует и другой аспект. Как известно, президент Украины Виктор Ющенко, стремящийся отколоть от Московской Патриархии Украинскую Православную Церковь, реабилитирует украинских коллаборационистов-бандеровцев, с которыми стремился сотрудничать Власов (см. выше) и ставит их на одну доску с ветеранами войны. Как мы видели выше, подобную же операцию о.Георгий Митрофанов проводит для власовцев. Не будет натяжкой сказать, что с типологической и системной точки зрения подобный подход объективно укрепляет антироссийские и, следовательно, антицерковные позиции на Украине, коль скоро деятельность коллаборационистов получает одобрение от лица весьма авторитетного клирика Русской Православной Церкви. Если можно реабилитировать Власова, почему нельзя Бандеру? Соответственно получают свое оправдание и латышские, и эстонские, и литовские части СС, к единению с которыми призывал генерал Власов.
Sapienti sat.

И в завершение, для того, чтобы понять, кого Русская Православная Церковь в лице своего Предстоятеля в наше время действительно считает героями Второй Мировой войны и созидателями исторической России, ее честью и совестью, нельзя не привести послание Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла генерал-лейтенанту В.В.Варенникову по поводу кончины его отца - Валентина Ивановича Варенникова:

Уважаемый Владимир Валентинович!
Примите мои глубокие соболезнования в связи с постигшей всех нас тяжелой утратой.

Своим ратным подвигом и талантом военачальника, своими многолетними трудами на благо Отечества Валентин Иванович Варенников снискал поистине всенародную любовь и уважение.

Имя генерала Варенникова навсегда вписано в историю Российской Армии. Участник Великой Отечественной войны, знаменосец Парада Победы 1945 года, выдающийся военный организатор и патриот, он олицетворял собой совесть и честь офицерского корпуса нашей страны. В течение многих лет он трудился как депутат Государственной Думы, заботясь о достойном устроении настоящего и будущего России.

Всемилостивый Господь призвал его к Себе в светлые пасхальные дни, накануне великого праздника Победы, в день памяти святого великомученика Георгия Победоносца - небесного покровителя русского воинства.

Ушел из земной жизни человек, имя которого по праву считается одним из символов доблести, искренности, бесконечной преданности долгу и Отчизне. Пусть вечная память о нем сохранится в сердцах всех, кому дорога Россия.

Господь да упокоит новопреставленного раба Своего в селениях праведных.
С уважением
+КИРИЛЛ, ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ
Диакон Владимир Василик , кандидат филологических наук, доцент Санкт-Петербургской Духовной Академии, доцент Санкт-Петербургского госуниверситета

СНОСКИ :
1. Текст взят с сайта http://www.mochola.org/russiaabroad/vlas_manifesto.htm
2. Текст взят с сайта http://libelli.ru/works/moch1.htm
3. Добровольческое движение. Историческая справка. Информация взята с сайта http://country-osi.narod.ru/roa.html
4. Там же.
5. По одной из версий его взорвали партизаны, по другой - немцы.
6. Райна П. За веру и отечество. Ленинград, 1990. С. 37.
7. Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1944 году. Минск, 1965. С. 314-348.
8. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в 1927-1943. // Вопросы истории. 1994. С. 43.
9. Константин (Горянов), архиепископ Тихвинский. Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны. // Христианское Чтение. 2005, N24. С. 65.
10. Якунин В.Н. Велик Бог земли Русской // Военно-исторический журнал. 1995 N1. С. 37; Райна П. За веру и отечество. Л., 1990. С. 65
11. Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. Т. 1. Подготовка и развертывание фашистской агрессии в Европе 1933-41 гг. М., 1973. С. 241.
12. Вейс И. Адольф Гитлер. М., 1993. Т. 2. С 243.
13. Константин (Горянов), архиепископ Тихвинский. Указ. соч. С. 54.
14. Сергий (Ларин). Православие и гитлеризм. Одесса, 1946-47. (Рукопись). С. 23.
15. Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. Сборник документов. М., 1943. С. 9.
16. Простите, звезды Господни. Фрязино, 1999. С. 256.
17. Текст взят с сайта patriarchia.ru.

«Если нет в народе чувства господства, нет и гения. Падает благородная гордость - и человек становится из повелителя рабом… Мы в плену у рабских, недостойных, морально-ничтожных влияний, и именно отсюда наша нищета и непостижимая у богатырского народа слабость».
(М.О.Меньшиков «Россия - прежде всего»//Новое время, 1907 год)

В начале XX века русский народ испытал на себе ряд потрясений, существенно подорвавших его потенциал и на основе его ослабления способствовавших приходу к власти инородной «элиты», относившейся к России и русскому народу лишь как к средству достижения своих целей, а именно, как к «охапке хвороста», служащей «для разжигания мировой революции" (так заявлял Л.Д.Троцкий). Русские крестьяне жили вот уже несколько столетий при самодержавии, испытали на себе гнет крепостничества, русские рабочие были придавлены грузом формировавшейся крупной буржуазии, по происхождению интернациональной, если не сказать более, даже нерусской по крови. На существовавших тогда социальных противоречиях между крестьянами и основными владетелями земли - помещиками, а также между буржуазией и рабочим классом, сумела сыграть определенная группа людей, называвшая себя «большевиками» и сумевшая руками русских осуществить революцию 1917 года. Как же получилось так, что русские из одной западни попали в другую, гораздо более жестокую и сулившую столько неисчислимых бед? Попытаемся ответить на этот вопрос.

Чтобы сделать это, считаю необходимым обратиться к творчеству великого мыслителя, первого русского националиста - Михаила Осиповича Меньшикова. Национализм Меньшикова не несёт агрессивного характера (он не был шовинистом), публицист лишь считал, что нация должна оборонять себя - действие совершенно законное, нравственно оправданное и необходимое.

«Мы, - писал М.О.Меньшиков, - не восстаем против приезда к нам и даже сожительства некоторого процента иноплеменников, давая им охотно среди себя почти все права гражданства. Мы восстаём лишь против массового их нашествия, против заполонения ими важнейших наших государственных и культурных позиций. Мы протестуем против идущего завоевания России нерусскими племенами, против постепенного отнятия у нас земли, веры и власти. Мирному наплыву чуждых рас мы хотели бы дать отпор, сосредоточив для этого всю энергию нашего когда-то победоносного народа…»

М.О.Меньшиков входил во Всероссийский Национальный Союз, который возглавлял Петр Аркадьевич Столыпин. В состав этого Союза входил и известный тогда русский расовый мыслитель - Иван Алексеевич Сикорский, а также историк Павел Николаевич Ардашев, правовед Пётр Евгеньевич Казанский и другие весьма достойные люди того времени.

Следует сказать, что идеология тогдашних националистов существенно отличалась от доктрин современного русского национализма, ведь в идее русских национально мыслящих людей большую роль играло имперское сознание, они не могли и допустить возможного распада Российской Империи. Но мы должны учитывать, что и положение русского народа тогда существенно отличалось от нынешнего, рождаемость была на высоком уровне (в среднем 7-8 детей в крестьянской семье, имела место высокая смертность, но прирост населения все равно был самым большим в Европе - 16%), Российская Империя по населению превышала современную Российскую Федерацию (но мы должны учитывать, что тогда 15% населения жило в городах, а 85% - в деревнях), русские воспринимали Россию как своё Отечество.

Да, Империя была создана и действовала не для блага русских (чего стоило одно только неравное налоговое распределение, непомерным грузом ложившееся на русские центральные губернии, да и крепостное право, как и подушный налог, были законодательно закреплены для русского народа), но то, что последовало после её крушения, было для русских несчастьем гораздо большим, да и элита эпохи Российской Империи была значительно русее той, которая последует за ней.

На чем основывалась тогда внутригосударственная политика? Всем известна триада «Православие, Самодержавие, Народность». Михаил Осипович идейно находился под влиянием этой триады. Известно его высказывание: «Православие нас освободило от древней дикости, самодержавие - от анархии, но возвращение на наших глазах к дикости доказывает, что необходим новый принцип, спасающий прежние. Это народность… Только национализм в состоянии вернуть нам потерянное благочестие и могущество». Как видим, народность для него была тождественна национализму. И этот этнонационализм Меньшиков в своей триаде переставил на первое место, войдя в русскую историю, как первый этнический националист. Теперь постараемся подробно разобрать, как идея этой триады осуществилась в России и почему она потерпела крах.

Начнем с православия. В начале X V I I I века Русская Православная Церковь стала управляться Синодом, проще говоря, одной из коллегий российской государственной машины, построенной Петром I. В течение всего X V I I I века поэтапно осуществлялась секуляризация церковных земель. Влияние её падало, она стала ассоциироваться с государством, против которого русский мужик частенько направлял свои вилы и топор. Разделенность жизни государственной и жизни народной подчеркивали еще славянофилы, как, например, Алексей Степанович Хомяков. Да и православие у них имело негосударственный характер, что воплотилось в концепции «соборности», духовное и идеологическое единение с Церковью-министерством часто никакой роли не играло, Хомяков не для красного словца говорил, что "не соглашался во многих случаях с так называемым мнением церкви". Философ определял веру как "непосредственное, живое и безусловное знание", "зрячесть разума". Другой славянофил, Константин Сергеевич Аксаков, вообще утверждал, что с целью сохранения «чистоты» православия русский народ ограждался от политики, а монархия - от вмешательства в жизнь народа. Так что антигосударственный, или, лучше сказать, безгосударственный настрой мы обнаруживаем у тех, кого принято в политическом плане считать консерваторами.

Народное же православие в отрыве от государственности приобретало более приемлемые для простых людей формы, происходил частичный синтез язычества и восточного православного христианства (что отразилось, например, в почитании св. Власа - он же языческий бог Велес). Двоеверие в народной религиозно-духовной жизни играло важную роль. Церковь же окончательно подорвала свои позиции в начале XX века.

Однако, религиозное падение православия не привело к торжеству язычества, наоборот, это был прямой путь к падению морали и нравственности русского народа и принятию им чуждой идеологии, сыгравшей на классовых чувствах и проложившей дорогу инородческому агрессивному атеизму, причем в самых человеконенавистнических формах. Только таким образом враги смогли разобщить нацию. Русская Православная Церковь же так и не смогла объединить народ и оказать достойное сопротивление нахлынувшей волне мародеров. Самые русские, самые национально мыслящие элементы РПЦ, а таковые имелись, были уничтожены в послереволюционной чистке, те же, кто остался, были просто «цепными псами» нового режима (вспомним противостояние истинно-православных христиан-катакомбников и официальной Церкви, признанной и опекаемой Сталиным), выполняли его волю по «освящению» любых действий и мероприятий кремлевских властей.

Михаил Осипович Меньшиков же видит причину упадка православия в малой заинтересованности государства поддерживать его. Священники получают «меньше швейцара», они не видят смысла задерживаться в духовном сословии и стремятся стать торговцами, разночинцами и чиновниками. Быть священником становиться постыдно. Отучившись в духовной семинарии, поповичи стараются заняться делом, не соответствующим их образованию. Вследствие - количественное сокращение духовенства. Но это еще полбеды. Настоящая проблема состоит в том, что будущие «хранители веры» духовно не соответствуют своему званию, преподавание в семинариях пропитано духом нигилизма, больше внимания уделяется естественным и точным наукам, географии, рисованию и т.д. Исчезают постепенно все скрепки, связывающие духовными нитями народ с духовенством. Само духовенство впадает в социализм, среди него становятся популярны «левые» идеи. Духовное сословие пропитано духом материализма, оно забросило «святое ремесло», и теперь поклоняется «золотому тельцу» (тут Меньшиков проводит аналогию с представителями всем известной национальности, почитающей того же «тельца»), хотя должно само предостерегать от этого народ. В будущем такое православное духовенство не сможет организовать должного сопротивления наступающему большевизму. Народ отвернется от священнического сословия, предавшего его. Среди простых людей укоренилось пренебрежение к «служителям престола Божия», воплотившееся в народных пословицах и поговорках: «Поп ждет покойника богатого, а судья - тягуна тароватого», «Ждет как ворон кости: поп - покойника, а судья - разбойника», «Дерет коза лозу, волк - козу, мужик - волка, а поп мужика», «В попах сидеть - кашу есть», «Дмитриева суббота - кутейникам работа», «Кому тошно, а попу в мошно», «Один хлеб попу - одна радость: что свадьба, что похороны», «Богу слава, а попу каравай сала», «Поповские глаза завидущи, руки загребущи», «Не страшно жениться, страшно к попу приступиться» и много-много еще других примеров. Таков взгляд М.О.Меньшикова на проблемы Церкви.

Итак, что мы имеем? «Радикальных батюшек, под рясами которых бьется «широко прогрессивное» сердце товарищей по освободительному движению», как пишет Меньшиков. Народ бунтует против самодержавной системы, восстают рабочие, к ним присоединяется часть таких «радикальных батюшек»… Вроде бы имеем восстание русского народа против угнетающего Российского государства. Но кто возглавляет это движение? И кому будущая революция на руку? Ведь мы прекрасно знаем, что, если Они возглавляли даже черносотенные объединения (интересно провести аналогию с современными руководителями некоторых националистических организаций), то что можно говорить о Их роли в левом и демократическом движении!? Ответ очевиден.

Теперь перейдем ко второй составляющей триады. Это Самодержавие. Самодержцем в то время был Николай I I… «Белые» имперцы поднимают на свой щит последнего царя России. Царя, который погиб мученической смертью. Причем от тех же Чужих. Но разве не виновен он в падении своего государства и в бедах, постигших народ? И является ли он тем Героем, которого государственному деятелю следует брать пример? Сильно сомневаюсь. Его отец, Александр I I I более достоин уважения как царь, предотвращавший распространение Их растлевающего вольнодумия, Их вносящей раскол в нацию деятельности, Их эгоизма. Этого царя называют реакционером и консерватором, но ответьте себе честно: разве не достоин уважения правитель, не ввязавший русский народ ни в одну из войн и не давший пролиться русской крови? Вот кого следовало бы выбрать в качестве идеала «белым» имперцам и монархистам. Можно даже подытожить, сказав, что правление Николая I I ознаменовало собой вырождение российской монархии. Отношение этого императора к русскому народу видно по его действиям во время коронации на Ходынском поле и после этой трагедии, а также событиям 9 января 1905 года. Это уже не говоря о море пролитой русской крови в глупой войне с Японией и халатному отношению к государственным и народным делам во время Первой мировой войны, что и обусловило закономерность массового выступления русских против царского режима.

Теперь поговорим о народности. Вернее, лучше разговор вести о степени сплочения нации перед потрясениями начала XX века. К великому огорчению, такого единения не было, иначе бы теоретики классовой вражды не вылезли на плечах русского народа в кремлевские палаты в 1917 году. Не было бы братоубийственной гражданской войны, не было бы десятков тысяч эмигрировавших и сотен тысяч убитых лучших представителей нашего народа - промышленников, офицеров, торговцев, купцов, «кулаков», священников, ученых, поэтов и писателей… Не было бы потом этого чудовищного разделения национального сознания на «красных» и «белых», атеистов и православных, коммунистов и монархистов… Не было бы векового разлома, через который мы вынуждены перепрыгивать, чтобы придти к подлинному русскому национализму, национализму этническому, национализму народному.

Не все еще потеряно. Чувство безнадежности, ощущение коллапса, смерти народной одолевает нас, одолевало оно и М.О.Меньшикова сто лет назад. «В минуты острого отчаяния за Россию,- пишет он,- меня утешает одна мысль: а что, если мы, замотавшийся народ, очнемся? Я в это не совсем верю, но ведь что я знаю достоверного в таинственном процессе жизни? На моих глазах от ничтожнейших, пропащих родителей вдруг появлялись сын или дочь как бы другой породы, сильные, трезвые, трудолюбивые, и на сгнившем корне начиналась другая жизнь». Так будем же верить, что на месте уставшей морщинистой старухи России появится прекрасная голубоглазая русоволосая девушка по имени Русь…